Бетанкур, Жан де
| Жан де Бетанкур | |
| Jean de Béthencourt | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Барон Жан де Бетанкур или Бетенкур (фр. Jean de Béthencourt; 1362 год, Гренвиль-ля-Тентюрьер — 1425 год, там же) — французский мореплаватель начала эпохи Великих географических открытий; завоеватель, покоривший Канарские острова (1402-05 годы) и объявивший себя королём, вассалом короля Кастилии, Энрике III; нормандский дворянин, сеньор Гренвиль-ля-Тентюрьер, Сен Мартен ле Гаяр, Сен-Сер, Ленкур, Бивиль, ле Гран Кенэ и Аклё[1].
Содержание
Экспедиция
Корабль — с пятьюдесятью моряками под командованием Бетанкура и Гадифера де Ла Салль — вышел из французского порта Ла-Рошель 1 мая 1402 года и взял курс на Канарский архипелаг, к тому времени открытый французскими мореплавателями и подаренный в 1344 году папой Клементом VI испанской Кастилии. В июле экипаж высадился на острове Грасьоса, а затем на втором — Лансароте. После переговоров с местным правителем, на острове был выстроен форт Рубикон. На третьем острове — соседнем Фуэртевентура — европейцы столкнулись с враждебностью местного населения. Обратившись за помощью к кастильскому королю Энрике III (1390—1406 гг.), полученную в обмен на признание его сюзеренитета над Канарами, Жану де Бетанкур удалось в феврале 1404 года подчинить Лансароте, а в январе 1405 года — Фуэртевентуру, и обратить туземцев в католическую веру. В мае 1405 г. прибыла первая партия переселенцев из Нормандии, и началась колонизация двух покорённых островов, а в октябре 1405 г. были основаны колонии еще на двух островах в западной части архипелага — Пальме и Иерро.
Бетанкур покинул Канары в декабре 1405 г., оставив управителем четырёх островов своего родственника Масио де Бетанкура, и больше уже туда не возвращался.
Знаменитые потомки
- Августин Бетанкур (1758—1824) — российский государственный деятель, инженер-механик и строитель испанского происхождения.
- Габриэль Бетанкур (1918—2002), отец Ингрид Бетанкур.
- Андре Бетанкур (1919—2007) — французский политик, муж Лилиан Беттанкур, владелицы «Л’Ореаль».
Напишите отзыв о статье "Бетанкур, Жан де"
Примечания
- ↑ Seigneur de Béthencourt, Grainville la Teinturière, de Saint Martin le Gaillard, de Saint-Saire, Lincourt, Biville, le Grand Quesnay et Haqueleu.
Ссылки
- [gallica.bnf.fr/document?O=N102800 Французский скан книги Канарец, или Книга о завоевании Канарских островов и обращении их жителей в христианскую веру Жаном де Бетанкуром, дворянином из Ко, составленная монахом Пьером Бонтье и священником Жаном Ле Веррье (1402—1422) ];
- [id.hse.ru/books/24095887.html Российское издание книги «Канарец» (1490) в переводе И. В. Кривушина и Е. С. Кривушиной, 2009]
Отрывок, характеризующий Бетанкур, Жан де
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
