Жан де Жуанвиль

Жан де Жуанвиль

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Жан Жуанви́ль (фр. Jean de Joinville, 1223, замок Жуанвиль — 24 декабря 1317, там же) — французский средневековый историк, биограф Святого Людовика.

Биография

Жуанвиль был выходцем из знатной шампанской семьи. Поступил на службу к королю Тибо IV Наваррскому, графу Шампанскому, и был у него сенешалем; присоединился к седьмому крестовому походу, предпринятому в 1245 Людовиком IX. Для покрытия расходов на вооружение Жуанвиль заложил часть своих имений; на острове Кипр, куда они пристали, Жуанвиль поступил со своей маленькой армией на службу к королю. Храбро сражался; в 1250 г. вместе с королём попал в плен к мамелюкам под Мансурой (Египет); участвовал в переговорах с неприятелем, организовал сбор необходимого для освобождения выкупа среди тамплиеров; поддерживал короля в трудные минуты — в частности, после гибели его брата, Роберта д’Артуа. Именно по совету Жуанвиля и вопреки мнению других своих приближённых монарх на несколько лет задержался на Святой земле.

Во Францию Людовик IX и ставший его ближайшим советником, беззаветно преданный ему Жуанвиль вернулись в 1254 году; с тех пор Жуанвиль оставался при дворе и фактически являлся регентом Шампани до достижения совершеннолетия дочерью Тибо IV, Иоанной I Наваррской. В последнем, восьмом по счёту крестовом походе (в Тунис), стоившем жизни монарху (1270), он не участвовал, как бы предчувствуя недобрый его конец. По отношению к королю Филиппу Красивому был настроен враждебно. Жуанвиля похоронили в храме на территории фамильного замка (в настоящее время разрушен).

Семья

Первой женой Жана де Жуанвиля в 1244 году стала Адель де Гранпре. В этом браке родились:

• Жоффруа (умер до 1290);
• Жан (умер около 1304).

После смерти первой жены Жан вступил в брак с Аликс де Ренель. У неё родились:

• Маргарита;
• Жан (умер в 1301), сеньор де Ренель;
• Ансо (умер в 1343), сеньор де Жуанвиль, маршал Франции;
• Готье (умер до 1308);
• Андре, сеньор де Бопре;
• Аликс, жена (1) Жана IV де Арсис-сюр-Об и де Шасене и (2) Джона Ланкастерского, сеньора де Бофора

Творчество

Жизнеописание Святого Людовика

Его «Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика» (Livre des saintes paroles et des bons faiz nostre roy saint Looys) — одно из наиболее значительных произведений исторической литературы Средних веков. Книга написана по заказу Иоанны Наваррской, которая приходилась монарху внучатой племянницей; однако в год её смерти (1305) работа над книгой ещё не была завершена. Скорее всего, создавалась между 1305 и 1309 годами. Снабжена посвящением сыну Иоанны Наваррской, Людовику Сварливому. Состоит из 149 глав, дополнительно поделённых на параграфы (всего 769). Первая часть книги посвящена благочестивым речениям монарха, истории его жизни и правления; особый акцент сделан на эпизоде болезни Людовика и о принятом им решении отправиться в крестовый поход (1244). Вторая часть повествует о заморских походах и носит более точный и детализированный характер (особенно интересна зарисовка о быте бедуинов). Книга Жуанвиля не является бесстрастной хроникой событий; ей недостаёт присущей Виллардуэну строгости изложения; в книге встречаются повторы, она насыщена авторскими отступлениями и рассуждениями. Параграфы 119—666 напоминают мемуары, повествуют о событиях, в которых участвовал сам Жуанвиль (они не обязательно связаны с монархом). Сведения относительно кончины короля приведены со слов очевидца, Пьера Алансонского, одного из сыновей Людовика. Повествование завершает рассказ о беатификации монарха в 1298 году и о сновидении, в котором усопший Святой Людовик явился Жуанвилю. Книга была написана в период, когда культ Святого Людовика уже вполне сложился; восьмидесятилетний Жуанвиль посчитал необходимым своим сочинением укрепить его.

Жуанвиль и Св. Людовик о винопитии

§ 23
«Вино он (монарх) разбавлял, поскольку сознавал, что неразбавленное может причинить вред. На Кипре он меня спросил, почему я не добавляю в вино воды; и я ему передал то, что мне говорили лекари, уверявшие, что у меня крупная голова и крепкий желудок и пьянеть я не буду. А он мне отвечал, что они меня ввели в заблуждение, ибо, если я не приучусь к этому в молодости и захочу разбавлять вино в старости, меня одолеют подагра и болезнь желудка, от которых я никогда не избавлюсь; а если я и в старости буду пить чистое вино, то буду каждый вечер пьян, а напиваться почтенному человеку весьма постыдно» (Пер. Г. Ф. Цыбулько)

Другие сочинения

В 1250—1251 годах Жуанвиль написал небольшую книжку благочестивого содержания «Изложение столпов нашей веры, с картинками» (Li romans as ymages des poinz de nostre foi). Она представляет собой проиллюстрированный миниатюрами комментарий к Символу Веры.

Предки

Жан де Жуанвиль — предки

Роже де Жуанвиль               Жоффруа III де Жуанвиль                       Адель де Виньори               Жоффруа IV де Жуанвиль                             Эрар де Бриенн               Фелисите де Бриенн                       Аликс де Мондидье               Симон де Жуанвиль                                   Тибо де Дампьерр               Ги I де Дампьерр                       Елизавета де Монлери               Элия де Дампьерр                             Элия де Бодемон                       Жан де Жуанвиль                                         Гильом III, граф Макона               Этьен I д'Осон                       Адель де Трав               Этьен II д'Осон                             Матье I Лотарингский               Юдифь Лотарингская                       Берта Швабская               Беатрикс д'Осон                                   Гильом I де Шалон               Гильом II де Шалон                       Беатрикс де Шалон                             Фридрих Барбаросса               Беатриса Германская                       Беатриса Бургундская             </center>

Литература

• Garnier R. Joinville, l'ami de Saint Louis. - Paris: Perrin. - 1983.
• Jean de Joinville: de la Champagne aux royaumes d'outre-mer. Etudes réunies par D. Quéruel. - Langres: Dominique Guéniot, 1998.
• Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Перевод на русский язык

Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика / Изд. подгот. Г. Ф. Цыбулько, Ю. П. Малинин, А. Ю. Карачинский. — СПб.: Евразия, 2007. — 400 с. — ISBN 978-5-8071-0228-2

Внешние ссылки

• [www.medievalist.globalfolio.net/eng/j/joinville-memoirs-of-sent-lois/index.php JOINVILLE, JOHN DE. Memoirs of Louis IX, King of France]

Отрывок, характеризующий Жан де Жуанвиль

– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».