Жан (герцог Турени)
| Жан (герцог Турени), дофин Франции фр. Jean de Touraine, Dauphin de France | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 18 декабря 1415 — 4 апреля 1417 | |||
| Предшественник: | Луи | ||
| Преемник: | Карл | ||
| |||
| 23 ноября 1407 — 4 апреля 1417 | |||
| Предшественник: | Людовик II | ||
| Преемник: | Карл II | ||
| Рождение: | 31 августа 1398 | ||
| Смерть: | 4 апреля 1417 (18 лет) | ||
| Род: | Валуа | ||
| Отец: | Карл VI Безумный | ||
| Мать: | Изабелла Баварская | ||
| Супруга: | Жаклин Эно | ||
Жан Туреньский (фр. Jean de Touraine, Dauphin de France); (31 августа 1398 — 4 апреля 1417) — 4-й сын и наследный принц (дофин) французского короля Карла VI Безумного и Изабеллы Баварской, дочери герцога Баварии Стефана III Великолепного и Таддеи Висконти.
Биография
Жан с 1406 года был женат на Жаклин Эно, наследнице графств Эно, Голландии и Зеландии. Предками Жаклин были графы Эно и Фландрии, короли Франции, герцоги Бургундии и император Священной Римской империи Людвиг IV. Жаклин провела детство вместе с матерью, Маргаритой Бургундской, дочерью Филиппа II Смелого, в замке Ле Кенуа в Эно, рядом с лесом Мормал. Граф Голландии Вильгельм VI, отец Жаклин, жил в замке Бушан в Эно и часто был при дворе короля Франции Карла VI. Именно во время одной из своих поездок Вильгельм VI заключил с королём брак своей дочери Жаклин с Жаном, четвёртым сыном Карла VI. Свадьба праздновалась с большой помпой в Компьени 23 июня 1406 года. Тем не менее Вильгельм не принимал участия в праздничных мероприятиях, потому что Жаклин было всего лишь 5 лет, а Жану около восьми лет.
После празднеств Жан, Жаклин и её мать Маргарита Бургундская вернулись в Эно, сначала в Валансьен, а затем в Монс. Вернувшись в замок Лe Кенуа, молодая пара проводила спокойную жизнь подальше от бед Столетней войны, но посреди развернувшейся борьбы между арманьяками и бургиньонами. В подтверждение брачного соглашения, заключённого между королём Франции и графом Голландии, в 1407 году Жан, после убийства Людовика Орлеанского, получил от отца титулы герцога Турени, графа Понтьё и герцога Берри. 22 апреля 1411 года папа римский Григорий XII подтвердил брачное соглашение 1406 года.
В ноябре 1407 года Людовик Орлеанский был убит по приказу Иоанна Бесстрашного. Это убийство на время сплотило всех принцев крови. Сложившаяся партия противников Иоанна Бесстрашного в разное время включала в себя вдову Людовика Орлеанского Валентину Висконти, их сына Карла Орлеанского, Жана Беррийского, Людовика II Анжуйского, Людовика II Бурбонского и его сына Иоанна I Бурбонского, сыновей Карла VI Людовика Гиеньского, Жана Туреньского и будущего короля Карла VII. Эта партия первоначально называлась орлеанской, но своё более распространённое название — арманьяки — она получила от имени наиболее активного своего члена графа Бернара VII Арманьяка, с 1410 года тестя Карла Орлеанского, с 1415 года коннетабля. Так что Людовик Гиеньский, старший брат Жана, стал номинальным главой партии арманьяков. Сторонников бургундских герцогов Филиппа II Смелого, Иоанна Бесстрашного и Филиппа III Доброго в русскоязычной литературе называют бургиньонами, то есть буквально «бургундцами».
В начале декабря 1415 года Людовик Гиеньский сильно простудился, когда отправился с визитом к матери. Осложнением стала тяжёлая дизентерия, и 18 декабря дофин скоропостижно скончался. Его младший брат Жан, герцог Турени, сменил его на посту дофина Франции и стал номинальным главой партии арманьяков. Похоронив Людовика, Изабелла Баварская написала Геннегаускому двору, требуя возвращения в Париж своего четвёртого сына, Жана Туреньского, который отныне становился наследником французского престола. В январе 1417 года он вернулся в Париж под охраной Иоанна Бесстрашного, герцога Бургундии. Но 4 апреля он внезапно умер в Компьени от опухоли позади уха — как полагают, речь шла о мастоидите.
Если бы он правил Францией как Иоанн III, то графства Голландия, Зеландия, Эно и Фрисландия могли бы войти в состав французского королевства, а не других государств современной Европы. Жан был похоронен в аббатстве Сен-Корней. Его младший брат, пятый сын Карла VI, Карл, граф Понтьё, стал дофином Франции, получив большое наследство в виде титулов и в конце концов, после многих приключений, был коронован в 1429 году под именем Карла VII.
Напишите отзыв о статье "Жан (герцог Турени)"
Литература
- Françoise Autrand, Charles VI, Paris, Fayard, 1986.
Отрывок, характеризующий Жан (герцог Турени)
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
