Жан II де Бурбон

Жан II Добрый фр. Jean II le Bon<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Жан II де Бурбон. Фрагмент иллюстрации Жана Фуке в Больших французских хрониках (1470 год).</td></tr>
герцог де Бурбон
1456 — 1488
Предшественник:	Карл I де Бурбон
Преемник:	Карл II де Бурбон
граф де Клермон-ан-Бовези
1434 — 1456
Предшественник:	Карл I де Бурбон
Преемник:	Карл II де Бурбон
герцог Оверни
1456 — 1488
Предшественник:	Карл I де Бурбон
Преемник:	Карл II де Бурбон
граф де Форе
1456 — 1488
Предшественник:	Карл I де Бурбон
Преемник:	Карл II де Бурбон
Великий камерарий Франции
1457 — 1488
Предшественник:	Карл I де Бурбон
коннетабль Франции
1483 — 1488
Предшественник:	Людовик де Люксембург-Сен-Поль
Преемник:	Карл III де Бурбон
Рождение:	30 августа 1426(1426-08-30)
Смерть:	1 апреля 1488(1488-04-01) (61 год) Мулен (ныне — в департаменте Алье), Франция
Место погребения:	Приорство Сувиньи
Род:	Бурбоны
Отец:	Карл I де Бурбон
Мать:	Агнесса Бургундская
Супруга:	1-я жена: Жанна де Валуа 2-я жена: Екатерина д’Арманьяк 3-я жена: Жанна де Бурбон-Вандом
Дети:	от 2-го брака: Жан; от 3-го брака: Людовик
Награды:

Жан II Добрый (фр. Jean II le Bon; 30 августа 1426 — 1 апреля 1488, Мулен) — герцог де Бурбон с 1456, герцог Оверни, граф де Форе, де Л’Иль-Журден, де Божоле, виконт де Мюра, де Шательро, князь Домб, сеньор де Шато-Шинон с 1456, граф де Клермон-ан-Бовези с 1434 , коннетабль Франции с 1483, старший сын Карла I, герцога Бурбона, и Аньес Бургундской, дочери Жана Бесстрашного, герцога Бургундии.

Биография

Жан был одним из наиболее успешных и преданных военачальников на службе у короля Франции Карла VII, состоял в королевском совете. За то, что он изгнал англичан из Гиени и Нормандии, Жан получил прозвище «Бич англичан».

В 1434 году он получил титул графа де Клермон.

Его военная карьера началась в 1444 году, когда Жан участвовал в осаде Меца. В 1449 году Жан вместе с графом Жаном де Дюнуа отправился в Нормандию, где он взял города Руан, Арфлёр, Онфлёр. 15 апреля 1450 года он вместе с коннетаблем Артуром, графом Ричмондом, командовал французской армией в битве при Форминьи, закончившейся разгромом англичан. Позже он захватил Кан и Шербур. В результате Нормандия оказалась освобождена от англичан.

В 1451 и 1453 годах Жан вместе с графом Дюнуа воевал в Гиени. В результате военных кампаний при его участии были захвачены Монигон, Боэ, Бург, Фронсак, а также столица Гиени — Бордо. 17 июля 1453 года Жан участвовал в битве при Кастийоне. Позже король Карл VII назначил Жана губернатором Гиени. В этой должности он успешно боролся против взбунтовавшегося Жана V д’Арманьяка.

После смерти отца, герцога Карла I, Жан в 1456 году унаследовал его обширные владения — герцогства Бурбон и Овернь, графства Форез и Божоле, а в 1457 году был назначен взамен умершего отца Великим камерарием Франции.

После смерти короля Карла VII его сын, Людовик XI подверг пользовавшегося доверием своего отца Жана опале, сместив его с поста губернатора Гиени. В результате недовольный Жан в 1465 году присоединился к Лиге общего блага. После мира, подписанного в Конфлане, король, желая исправить свою ошибку и склонить Жана на свою сторону, назначил его в 1466 году губернатором Орлеана, Берри, Лимузена, Лангедока и Перигора.

Позже Жан вновь сражался в Нормандии, где захватил Эврё, Вернон и Лувье.

После смерти короля Людовика новый король, Карл VIII, назначил в 1483 году Жана коннетаблем Франции.

Жан умер в 1488 году. Поскольку оба его законных сына умерли в младенчестве, владения унаследовал его брат Карл.

Брак и дети

1-я жена: с 23 декабря 1447 года (замок Мониль-ле-Тур) Жанна де Валуа (1435—1482), дочь короля Франции Карла VII. Детей не было.

2-я жена: с 28 августа 1484 года (Сен-Клу) Екатерина д’Арманьяк (ум. 1487), дочь Жака д’Арманьяка, герцога де Немур. Единственный ребёнок:

• Жан (род. и ум. 1487), граф де Клермон

3-я жена: с 12 апреля 1487 года (аббатство де Сен-Жуан, Пуату) Жанна де Бурбон (1465—1512), дочь Жана II де Бурбон, графа де Вандом. Единственный ребёнок:

• Людовик (род. и ум. 1488), граф де Клермон

Также Жан имел нескольких незаконных детей:

• от Маргариты де Брюнан:

  Матье Великий бастард де Бурбон (ум. 1504), губернатор Пикардии, сеньор де Бутеон с 1486, сеньор де Ла Рош-ан-Ренье с 1486, адмирал Гиени с 1497, генерал-лейтенант и губернатор Гиени с 1498.

• от Жанны де Сульдье:

  Карл (ум. 1502), виконт де Лаведан-ан-Бигорр, родоначальник ветви Бурбон-Лаведан.

• от неизвестных любовниц:

  Гектор (ум. 1502), архиепископ Тулузы с 1491;

  Пьер (ум. ребёнком);

  Мария; муж: с 1470 Жак де Сен-Коломб;

  Маргарита (1445—1483), узаконена в 1464; муж: с 1462 Жан де Феррьер, сеньор де Пресль.

Литература

• Семёнов И. С. [books.google.com/books?id=ZRI9pZL3k34C&pg=PA3&hl=ru&source=gbs_selected_pages&cad=0_1 Христианские династии Европы. Династии, сохранившие статус владетельных. Генеалогический справочник] / Научный редактор Е. И. Куксина. Предисловие О. Н. Наумов. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — 494 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-224-02516-8.
• Устинов В. Г. Столетняя война и Войны Роз. — М.: АСТ: Астрель, Хранитель, 2007. — 637 с. — (Историческая библиотека). — 1500 экз. — ISBN 978-5-17-042765-9.

Образ Жана II в кино

• «Чудо волков» / «Le miracle des loups» (Франция; 1924) режиссёр Раймон Бернар, в роли герцога де Бурбон — Роберт Гилберт.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/BOURBON.htm#CharlesIDucdied1456 BOURBON: DUKES of BOURBON (CAPET)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 апреля 2009. [www.webcitation.org/66WdXOr5N Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Жан II де Бурбон

– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.