Жан IV д’Арманьяк

Жан IV д’Арманьяк

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Жан IV д’Арманьяк (фр. Jean IV d'Armagnac; 15 октября 1396, Родез, Франция — 5 ноября 1450, л’Иль-Журден, Франция) — виконт де Ломань, с 1418 года граф д’Арманьяк, де Фезансак и де Роде, сын Бернара VII, графа д’Арманьяка, де Фезансака, де Роде и де Пардиака, и Бонны де Берри.

Биография

После убийства отца Жан д’Арманьяк обратился к дофину Карлу, прося правосудия, но тот, не имея никакой реальной власти, отделался лишь пустыми обещаниями. Тогда он решил рассчитывать только на свои силы. Продолжая тщательно защищать свои земли от англичан и наёмников, д’Арманьяк не сторонится переговоров с ними и заключает в Эре наступательный и оборонительный союз с графами д’Астараком и де Фуа, чтобы защищать свои области против всех, исключая короля. (1418 г.). В 1425 г. он приносит оммаж королю Кастилии за Арманьяк. В 1436 г. участвует заговоре герцогов де Бурбон, д’Алансон и Бретонского. Ведёт переговоры с Англией, предлагая брачный союз одной из своих дочерей с королём Генрихом VI. После поражения англичан в Аквитании (1442), он сам потихоньку отказывается от своих предложений. В 1440 году он принимает участие в Прагерии — мятеже баронов и дофина Людовика против короля, но коалиция разбита Карлом VII, который, тем не менее, предоставил прощение всем участникам.

Для усиления своих владений, он 17 января 1420 г. покупает у герцога де Бурбона графство л'Иль-ан-Журден. Опираясь на права своего дяди и отца на графство Комменж, он делает неоднократные попытки захватить его, пока, наконец, король не берёт его в свои руки (1443), после смерти графини Маргариты.

Король Карл VII, требует от важнейших сеньоров Юга отказаться от формулировки: «граф милостью божьей», которой они пользовались с незапамятных времён. В отличие от других, Жан IV отклоняет это требование и подаёт протест в Парижский парламент (1442).

Карл VII решил покончить со столь буйным вассалом. В конце 1445 года он направил в Гасконь дофина Людовика, который врасплох захватил Л'Иль-Журден, где находились граф и его семья. Рассчитывая на великодушие победителя, Жан IV вышел навстречу своему недавнему союзнику без вооружения и без эскорта. Напрасно: он был брошен в тюрьму Каркассона, где провёл около трёх лет, а Л'Иль-Журден был отдан солдатне.

Несмотря на то, что за Жана IV вступились король Кастилии, герцоги Савойи, д’Алансон, д’Орлеан, графы де Фуа, дю Мэн, де Ришмон, Дюнуа и даже сам дофин, его дело было передано на рассмотрение Парижскому парламенту. Перечень его преступлений и проступков, в общем-то применимый практически ко всем крупным сеньорам того времени, принял столь угрожающий характер, что друзья убедили Жана IV обратиться к милосердию короля. Карл VII предоставил грамоту о помиловании, но на очень тяжёлых и унизительных условиях. Графство Роде было передано королю как залог верности графа. Практически во всех сколько-нибудь значащих крепостях и городах Жана IV обосновались королевские гарнизоны.

Жан д’Арманьяк провёл последние дни своей жизни в замке Л'Иль-Журден, где и умер.

Семейная жизнь

16 июня 1407 года в Нанте он женился на Бланш Бретонской (1395 — 1419), дочери Жана V (1340 — 1399), герцога Бретани, и Жанны д’Эвре-Наваррской (1370 — 1437), его третьей жены. От этого брака родилась дочь:

• Бонна (1416 — между 1435 и 1448), умерла в девичестве.

10 мая 1419 года он женится вторым браком на Изабелле д’Эвре-Наваррской (1395 — 1450), дочери Карла III Благородного (1361 — 1425), короля Наварры, и Элеоноры Кастильской (ок. 1363 — 1416). У них родились:

• Жан V (1420 — 1473), виконт де Ломань, затем граф д’Арманьяк, де Фезансак и де Роде.
• Шарль I (1425 — 1497), виконт де Фезансаге, затем граф д’Арманьяк, де Фезансак и де Роде.
• Мария (ок. 1421 — 25 июля 1473), с 1437 г. жена Жана II (1409 — 1476), герцога д’Алансона.
• Элеонора (1423 — 1456), с 1446 г. вторая жена Луи де Шалона (1389 — 1463), принца Оранского.
• Изабелла (1430 — 1476), дама де Катр-Валле. Она скандально прославилась кровосмесительной связью с братом, Жаном V д'Арманьяком, от которого у неё были:

Жан, бастард д'Арманьяк († 1516), сеньор де Камбулан.

Антуан, бастард д'Арманьяк.

Роза, бастарда д'Арманьяк († 1526), с 1499 жена Гаспара де Вильмюра, барона де Пэле.

Кроме того, Жану IV приписываются две побочные дочери:

• Жанна-Изабо де Жоссей, вышедшая замуж в Руэрге.
• о второй не известно даже имя.

Литература

• Baqué Z. [armagnac.narod.ru/Texts/HistArm.htm Histoire comtes D'Armagnac]. — Auch: Imprimerie Brevetée F. Cocharaux, 1945.
• Monlezun, Jean Justin. [books.google.com/books/pdf/Histoire_de_la_Gascogne.pdf?id=sHW_kCR87l8C&output=pdf&sig=KDJUp8tgj00AvnNhQuhkFl1Daow Histoire de la Gascogne] = Histoire de la Gascogne depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. — J.A. Portes, 1846—1850. (фр.) ([armagnac.narod.ru/Monlezun/Monl_G.htm русский перевод])

Отрывок, характеризующий Жан IV д’Арманьяк

Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала: