Жауи, Аньес

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аньес Жауи
Agnes Jaoui
Дата рождения:

19 октября 1964(1964-10-19) (59 лет)

Место рождения:

Антони (департамент О-де-Сен), Франция

Гражданство:

Франция Франция

Профессия:

актриса, кинорежиссёр, сценарист

Анье́с Жауи́ (фр. Agnes Jaoui; род. 19 октября 1964, Антони) — французская актриса, режиссёр, сценарист.





Биография

Родилась 19 октября 1964 года в городе Антони близ Парижа. Её отец, тунисец Юбер Жауи, создал в доме творческую, богемную атмосферу, изначально ставшую естественной для его дочери Аньес и сына Лорана.

Страсть к театру появилась ещё в лицейские годы, но экзамены в консерваторию Аньес Жауи, к сожалению, проваливает. Обучение она начинает на курсах Романа́ Пьера́ и в то же время выступает на сцене «Театра д’амандье». На репетиции одной из пьес Жауи Аньес встречает своего будущего супруга Жана-Пьера Бакри. Их объединяет не только любовь, но и общее дело. Они написали вместе пьесу под названием «Кухня и зависимость». Через некоторое время Жауи Аньес с мужем пишут новое совместное произведение «Семейное сходство». Данную работу ждал ещё больший успех, она завоевала премию Мольера, затем вышла на экран, а после получила сразу три премии Сезара. Главным образом, критиков поразил сам сценарий. Стиль пары Бакри-Жауи — очень постоянен, они пишут с юмором, довольно грубым и острым, но в то же время не унижают ни одного из своих героев.

Помимо вышеперечисленной деятельности, Аньес снялась во многих кинокартинах как актриса, работает также в кинорежиссуре и сняла несколько фильмов.

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Актриса


Напишите отзыв о статье "Жауи, Аньес"

Ссылки

  • Жауи, Аньес (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [cinemotions.blogspot.ae/2012/10/2010-rainy-day-woman-agnes-jaoui.html Женщина дождя: интервью Аньес Жауи] (2010)

Отрывок, характеризующий Жауи, Аньес

– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.