Жвания, Зураб Виссарионович

Зураб Виссарионович Жвания ზურაბ ბესარიონის ძე ჟვანია<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Грузии
17 февраля 2004 года — 3 февраля 2005 года
Предшественник:	Должность восстановлена; он сам как государственный министр
Преемник:	Зураб Теймуразович Ногаидели
Государственный министр Грузии
27 ноября 2003 года — 17 февраля 2004 года
Предшественник:	Автандил Христофорович Джорбенадзе
Преемник:	Должность упразднена; восстановлен пост премьер-министра
Председатель Парламента Грузии
25 ноября 1995 года — 1 ноября 2001 года
Предшественник:	Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе
Преемник:	Нино Анзоровна Бурджанадзе
Рождение:	9 декабря 1963(1963-12-09) Тбилиси, Грузинская ССР, СССР
Смерть:	3 февраля 2005(2005-02-03) (41 год) Тбилиси, Грузия
Место погребения:	Дидубийский пантеон, Тбилиси
Партия:	1) Партия «зеленых» (1989-1993) 2) СГГ (1993-2002) 3) Объединенные демократы (с 2002)
Образование:	Тбилисский государственный университет

Зура́б Виссарио́нович Жва́ния (груз. ზურაბ ბესარიონის ძე ჟვანია Зура́б Бесарио́нис дзе Жва́ниа; 9 декабря 1963 — 3 февраля 2005) — грузинский политик и общественный деятель. Премьер-министр Грузии в 2003—2005. Погиб при невыясненных обстоятельствах.

Биография

Зураб Жвания родился 9 декабря 1963 года в Тбилиси в семье физиков. Мать Рэма Антонова — смешанного армянско-еврейского происхождения.

В 1985 году получил диплом биологического факультета Тбилисского государственного университета, после чего до 1992 года работал на кафедре физиологии человека и животных того же факультета.

В 1989 году Жвания создал в Грузии движение «зелёных», а затем — Партию «зелёных», став её первым председателем. В течение двух лет он являлся сопредседателем Партии «зелёных» Европы.

В 1993 году Зураб Жвания занял пост генерального секретаря коалиционной партии, созданной для поддержки политики Эдуарда Шеварднадзе, — Союза граждан Грузии (СГГ). 25 ноября 1995 года, после победы СГГ на выборах, он был избран председателем парламента Грузии. Через четыре года был переизбран на эту должность, однако 1 ноября 2001 года подал в отставку, мотивировав своё решение протестом против политики Эдуарда Шеварднадзе.

В июне 2002 года Жвания официально заявил о своём выходе из партии СГГ, а также из одноимённой парламентской фракции. 6 июня 2002 года создал и возглавил парламентскую фракцию «Демократы». С 17 июня 2002 года — председатель политической организации «Объединённые демократы».

В парламентских выборах 2003 года принимал участие в качестве одного из лидеров предвыборного блока «Бурджанадзе-Демократы». После так называемой «революции роз», в результате которой президентом Грузии стал Михаил Саакашвили, Жвания был назначен государственным министром Грузии.

17 февраля 2004 года грузинский парламент утвердил Жвания в должности премьер-министра республики.

Гибель

3 февраля 2005 года Зураб Жвания приехал в квартиру на улице Сабурталинской в Тбилиси для встречи со своим другом, заместителем уполномоченного президента Грузии в регионе Квемо-Картли Раулем Юсуповым. После прихода Рауля он отпустил охрану, сказав, чтобы та пришла спустя несколько часов. В 3 часа ночи, когда охранники не смогли дозвониться до Зураба, они сломали решётку на окне и проникли внутрь квартиры. В ней они обнаружили трупы Зураба и Рауля. В комнате чувствовался отчётливый запах от работавшего газового обогревателя.

5 и 6 февраля 2005 года в Грузии были объявлены официальными днями траура по премьер-министру страны. 6 февраля 2005 года Зураб Жвания был похоронен в Дидубийском пантеоне в Тбилиси. Для участия в его похоронах в Грузию прибыли делегации 17 стран, а также различных международных организаций.

Версии гибели

В Грузии существует официальная версия гибели Зураба Жвания, согласно которой он и Рауль Юсупов скончались от отравления угарным газом. Также есть ряд неофициальных версий, согласно которым смерть Жвании и его друга была насильственной: они оба были убиты из огнестрельного оружия. Официальная версия имеет целый ряд нестыковок и противоречий. Версии убийства пока не имеют чётких и документально подтверждённых доказательств.

Официальная версия гибели

Оговорки об «убийстве Жвания» Михаила Саакашвили и Сандры Рулофс

8 февраля 2005 года президент Грузии Михаил Саакашвили выступая на международной научной конференции оговорился, сказав: «в связи с убийством Жвании…», однако сразу же поправился на «в связи со смертью Жвании».

В апреле 2006 года супруга президента Грузии М. Саакашвили Сандра Рулофс на презентации украинского издания своей книги «Первая леди Грузии. Рассказ идеалистки» в Киеве сказала, что эта книга была у неё готова значительно раньше, но из-за убийства Зураба Жвания она не сумела её своевременно выпустить.

По официальной версии грузинской стороны, обнародованной уже 4 февраля 2005 года, Жвания и Юсупов погибли в результате отравления угарным газом вследствие использования неисправного газообогревателя — иранской газовой отопительной печи марки «Никала». Министр по делам полиции и общественной безопасности Грузии Вано Мерабишвили подчеркнул, что произошла утечка газа из газообогревателя, установленного в квартире, однозначно заявив следующее: «это несчастный случай. Я лично был на месте». Согласно официальным заявлениям грузинских следователей, Рауль Юсупов за месяц до гибели снял трёхкомнатную квартиру на улице Сабурталинской, а за три дня до трагедии сменил газовую печь, из-за которой и произошёл несчастный случай.

Официальная версия гибели Жвании и Юсупова была почти сразу поставлена под сомнение. Хозяин квартиры на Сабурталинской улице утверждал, что газовая печь была установлена не три дня назад, как объявили власти, а три месяца назад и всё работало исправно. Отец Рауля Юсупова — Яшир Юсупов заявил, что не верит заявлениям следствия, так как его сын никогда не жил в квартире на Сабурталинской улице, где произошла трагедия, и никогда не снимал её. Рауль Юсупов, по словам его отца, имел квартиру в Варкетильском микрорайоне Тбилиси, где в течение последних пяти лет проживал вместе со своей женой.

По информации Георгия Жвания (брата премьера), в квартире на улице Сабурталинской, где были обнаружены тела Зураба Жвания и Рауля Юсупова, не были обнаружены отпечатки пальцев погибших. Кроме того, по словам Георгия Жвания, найденные в квартире окурки от сигарет вряд ли могли принадлежать его брату, так как у него «была специфическая манера выкуривать сигареты — он их не докуривал до конца и характерно гасил».

Независимый грузинский эксперт судебно-медицинской криминалистики Майя Николеишвили также поставила под сомнение официальные данные о причине смерти премьера Жвания, подчеркнув в интервью телекомпании «Мзе», что «совершенно непонятно решение властей не допускать к расследованию независимых экспертов, из чего можно сделать вывод, что у властей есть что скрывать».

Вскоре после гибели Зураба Жвания произошли ещё две трагедии, которые, по официальной версии грузинской стороны, никак не были связаны с гибелью премьера Грузии. 4 февраля 2005 года был найден мёртвым сотрудник аппарата Зураба Жвания Георгий Хелашвили. По официальной версии, он покончил с собой в собственной квартире при помощи взятого у соседа охотничьего ружья. Несколько позднее был застрелен руководитель бюро судебно-медицинской экспертизы Грузии Кистаури, готовивший заключение о смерти Жвания и Юсупова. По официальной версии, он был убит своим бывшим одноклассником, который впоследствии тоже совершил самоубийство.

Неофициальные версии гибели

В 2005—2008 гг. лидер Лейбористской партии Грузии Шалва Нателашвили сделал ряд заявлений об убийстве Зураба Жвания. По словам Нателашвили, Жвания был убит из-за «дележа барышей от продажи Грузинского морского пароходства», в ходе которого «произошла ссора, завершившаяся пальбой». Затем огнестрельные ранения на теле премьера «замазали расплавленным парафином», чтобы избежать внешних следов насильственной смерти. Нателашвили также упоминает о том, что Зураб Жвания был убит в присутствии президента Грузии Михаила Саакашвили («говорят, что Саакашвили находился в том помещении, когда застрелили Жвания»).

В марте 2006 года экс-президент Грузии Эдуард Шеварднадзе в интервью газете The Washington Post заявил, что не верит в официальные сообщения о смерти Зураба Жвания. «Он был убит», — подчеркнул Шеварднадзе, но добавил, что он не знает кем.

17 мая 2006 года грузинская еженедельная газета «Georgian Times» опубликовала статью Фридона Дочия «Версии, о которых сегодня говорят вполголоса. Зураба Жвания убил в Госканцелярии выстрелом в спину высокопоставленный чиновник нынешней власти» согласно которой, грузинский премьер был убит из огнестрельного оружия людьми из окружения президента Грузии Михаила Саакашвили:

«… за несколько дней до гибели Жвания члены правительства из команды Саакашвили потребовали у премьера определённую долю из средств, поступивших с аукционов Потийского порта и аэропорта. <…> По одной из версий, противоборствующие стороны собрались в пригородном местечке Шавнабада. И когда выяснилось, что Жвания не намерен идти на компромисс, напряжённость достигла пика, и один из очень-очень высоких правительственных чинов сначала выстрелил ему в спину, а затем сделал и контрольный выстрел. Однако циркулирует и другая версия. Будто бы, разборка между Жвания и командой Саакашвили происходила не в Шавнабада, а непосредственно в Госканцелярии, и именно там один из высокопоставленных чиновников пустил пулю сначала в спину Жвания, а затем сделал контрольный выстрел».

25 сентября 2007 года экс-министр обороны Грузии Ираклий Окруашвили заявил, что Зураб Жвания был уже мёртвым доставлен в квартиру на улице Сабурталинской в Тбилиси, где позже обнаружили его тело. Окруашвили сказал следующее: «не могу утверждать, что Зураба Жвания убили, у меня нет такой информации, но у меня есть одна информация, что его тело было привезено в квартиру, где, как утверждается, он отравился угарным газом, из другого места».

3 сентября 2008 года, после войны в Южной Осетии, доктора наук, осетины Солтан Дзарасов и Георгий Цаголов опубликовали статью, в которой смерть Жвания приписали Саакашвили.

В октябре 2012 года брат погибшего, депутат парламента от только что победившего на выборах-2012 блока «Грузинская мечта» Георгий Жвания обвинил в инсценировке обстоятельств гибели премьер-министра главу МВД И. Мерабишвили, генпрокурора З. Адеишвили и вице-спикера парламента Г. Барамидзе, которые действовали под руководством Саакашвили. При этом обвинений в самом убийстве брат погибшего в адрес этих лиц не выдвигал.

2 октября 2012 года лидер победившего на выборах в грузинский парламент оппозиционного блока Бидзина Иванишвили заявил о необходимости возобновления расследования дела о смерти Зураба Жвания. При этом Иванишвили назвал смерть Жвания убийством.

14 августа 2015 года суд присяжных 10 голосами против 2 признал начальника смены охраны Жвании Михаила Дзадзамия и сотрудника охраны Кобу Харшиладзе виновными в халатности, повлекшей гибель премьер-министра. Харшиладзе приговорен к 1 году и 9 месяцам лишения свободы, Дзадзамия к лишению свободы сроком на 11 месяцев и 41 день. Дзадзамия был освобожден в зале суда по амнистии, так как уже отбыл в заключении этот срок.

Отрывок, характеризующий Жвания, Зураб Виссарионович

– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.