Жгун, Николай Петрович
| Николай Петрович Жгун | ||||
 | ||||
| Дата рождения | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата смерти |
12 декабря 1989 (72 года) | |||
| Место смерти | ||||
| Принадлежность | ||||
| Род войск | ||||
| Годы службы |
1938-? | |||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | |||
| Сражения/войны | ||||
| Награды и премии |
| |||
Николай Петрович Жгун (1917—1989) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Почётный гражданин города Калинковичи.
Биография
Николай Жгун родился 8 ноября 1917 года. 21 ноября 1938 года Жгун был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию Невельским районным военным комиссариатом Калининской (ныне — Тверской) области[1].
С первых дней Великой Отечественной войны — на её фронтах. Отличился во время многих боёв, получил воинское звание лейтенанта. В сентябре 1943 года вступил в ВКП(б). К февралю 1944 года Жгун был комсоргом 1-го батальона 237-го стрелкового полка 76-й гвардейской стрелковой дивизии. Ранним утром 14 февраля 1944 года во главе группы разведчиков в ходе боя за город Калинковичи Гомельской области Белорусской ССР Жгун первым в своём подразделении пробился к зданию калинковичского городского совета и водрузил на нём Красное Знамя. В ходе освобождения Калинковичского района на реке Тремля Жгун получил ранение. После выздоровления он вернулся в строй[2].
За годы войны также был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени (21.11.1943) и двумя орденами Отечественной войны 2-й степени (22.2.1945, 28.5.1945)[1]. В 1969 году Жгуну было присвоено звание Почётного гражданина города Калинковичи[2].
Был уволен в запас в звании майора. Проживал в Смоленске[2]. Скончался 12 декабря 1989 года, похоронен на Новом кладбище Смоленска.
Напишите отзыв о статье "Жгун, Николай Петрович"
Примечания
Отрывок, характеризующий Жгун, Николай Петрович
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
