Жданко, Михаил Ефимович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Ефимович Жданко

Генерал-майор Михаил Ефимович Жданко, 1912 год, Владивосток
Дата рождения

4 ноября 1855(1855-11-04)

Место рождения

Ставрополь,
Российская империя
(ныне Ставропольский край)

Дата смерти

16 ноября 1921(1921-11-16) (66 лет)

Место смерти

Петроград,
Советская Россия

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

Флот

Годы службы

18771921

Звание

генерал Корпуса гидрографов

Командовал

Главное гидрографическое управление
(1913-1917)

Должность

Начальник

Сражения/войны

Китайский поход 1900—1901,
Русско-японская война

Награды и премии

Михаил Ефимович Жданко (1855, Ставрополь — 1921, Петроград) — русский генерал корпуса гидрографов, гидрограф-геодезист, исследователь Белого моря и морей Дальнего Востока.

Один из ведущих русских гидрографов, учёный с мировым именем. После Октябрьской революции поступил на службу в Рабоче-крестьянский Красный флот, сотрудник Постоянной полярной комиссии при Академии наук. Принимал участие в создании Гидрологического института.





Биография

Из дворян. Родился 4 ноября (16 ноября по новому стилю) 1855 года в Пятигорске, ныне Ставропольского края. Брат генерала А. Е. Жданко.

  • Окончил Ставропольскую классическую гимназию с золотой медалью.
  • В 1876 году окончил физико-математический факультет Московского университета.
  • 6 сентября 1877 года поступил на службу юнкером флота.
  • В 1879 году окончил Морской корпус.
  • В 1879—1881 гг. на клипере «Разбойник» совершил кругосветное плавание.
  • С 1886 года вел гидрографические работы на Белом море.
  • С 6 апреля 1888 года — действительный член Русского географического общества.
  • В 1886—1890 гг. — начальник Отдельной съемки Белого моря.
  • В 1896 году окончил гидрографическое отделение Николаевской морской академии.
  • В 1898—1913 гг. — начальник гидрографической экспедиции Тихого океана. Выполнял опись Жёлтого моря в районе Квантунского полуострова и залива Ялу, руководил обследованием Сахалинского фарватера и фарватера Невельского.
  • В 1899—1901 гг. участвовал в военных событиях в период Ихэтуаньского восстания. Участник Китайского похода 1901 года.
  • 6 апреля 1903 года произведен в полковники.
  • В 1904—1905 гг. участник русско-японской войны 1904—1905, руководил навигационно-гидрографическим обеспечением действий русского флота: заведовал наблюдательными постами по побережью от Николаевска-на-Амуре до границы с Кореей и одновременно руководил работами по очистке фарватеров от мин.
  • С 1908 года руководил обширными гидрографическими исследованиями в Японии, Охотском и Беринговом морях. Выполнил первые гравиметрические измерения на берегах Жёлтого и Японского морей, занимался гидрологией.
  • В 1913 году назначен представителем от Морского министерства в Совете департамента торгового мореплавания Министерства торговли и промышленности.
  • 4.3.1913 назначен начальником Главного гидрографического управления Морского министерства и членом Конференции Николаевской морской академии.
  • В 1917—1921 гг. работал в постоянной Полярной комиссии при Российской Академии наук, участвовал в организации Российского гидрологического института, где затем руководил работами отделения открытого моря морского отдела, преподавал в Морской академии.

Скончался М. Е. Жданко 16 ноября 1921 года в Петрограде во время чтения лекции в Морской академии. Похоронен в Петербурге на Смоленском православном кладбище: бетонная раковина с ажурным металлическим крестом и фотографией, недалеко от Прямой дорожки, справа от захоронения Юрия Яковлевича и Георгия Николаевича Леманов.

Племянница М. Е. Жданко Ерминия участвовала в экспедиции Брусилова на Св. Анне по северному морскому пути.

Исследовательская деятельность

Начиная с 1886 года, с получением должности начальника Беломорской съёмки, деятельность М. Е. Жданко целиком посвящена гидрографическим исследованиям, которым в общей сложности он отдал 31 год службы. Из них 8 лет работал на Белом море, где были произведены исследования Онежского залива, части Двинского и Кандалакшского заливов и окрестностей, давшие возможность создать более точные карты этих мест. Им были выполнены экспедиции на Мурман, Печору и Новую Землю, во время которых были проведены астрономические и магнитные наблюдения, позволившие значительно исправить существующие карты.

В результате плавания в высоких северных широтах были созданы таблицы азимутов, которые дополнили известные таблицы Бардвуда, вычисленные для умеренных широт. В большинстве своих плаваний, М. Е. Жданко проводил магнитные измерения и самостоятельно обрабатывал их, в результате чего были изданы статья «Исследования земного магнетизма в Балтийском море и Ледовитом океане» и магнитная карта Черного моря.

В 1890 году выходят в издании Главного Гидрографического Управления вычисленные М. Е. Жданко таблицы меридиональных частей для построения меркаторских карт на эллипсоиде Кларка, признанные в то время наиболее достоверными.

С 1898 года, после назначения начальником гидрографической Экспедиции Восточного (ныне Тихого) океана, М. Е. Жданко продолжал исследования земного магнетизма, астрономические наблюдения, дополняя их исследованиями силы тяжести. Во время плаваний производились многочисленные наблюдения за течениями, исследования земной рефракции, измерения солёности и температуры воды. Результатом гидрографических работ стали ряд новых карт Японского и Охотского морей и многочисленные планы береговой линии. Был определён новый, более удобный фарватер в устье Амура.

В 1913 году М. Е. Жданко покинул Экспедицию в связи с назначением начальником Главного Гидрографического Управления в Санкт-Петербурге. После отставки в 1917 году, работал в различных научных организациях, связанных с Российской Академией Наук. После революции 1917 года, Жданко продолжал просветительскую работу и скончался во время проведения лекции в клубе Водников 16 ноября 1921 года.

Память

Именем Жданко названы:

Награды

  • Орден Св. Анны 1-й степени
  • Орден Св. Станислава 1-й степени
  • Орден Св. Владимира 2-й степени

Труды

  • Жданко М.Е. Очерк гидрографических работ, исполненных в Ледовитом океане летом 1894 года // Известия имп. Рус. геогр. об-ва. — СПб., 1895. — Т. 21. — С. 117.
  • Жданко М.Е. Гидрографические работы в Восточном океане с 1898 по 1904 год // Морской сборник. — СПб., 1904. — № 10.
  • Жданко М.Е. Исследование побережий Берингова и Охотского морей и нужды их по улучшению сообщений // Журнал Министерства путей сообщения. — СПб., 1908. — № 6.
  • Жданко М.Е. Извлечение из доклада на заседании Русского географического общества 14 февраля 1912 года. — СПб.: Известия имп. Рус. геогр. об-ва, 1915. — Т. 51, вып. 3.
  • Жданко М.Е. Гидрографические работы в Тихом океане. — Владивосток: Далекая окраина, 1913.
  • Жданко М.Е. Памяти адмирала Г. И. Невельского. — Владивосток, 1913.
  • Жданко М.Е. Относительное определение силы тяжести в заливе де-Кастри в 1911 году // Записки по Гидрографии. — СПб.: Издание Главного Гидрографического Управления. Типография Морского Министерства, 1913. — Вып. XXXVII Часть I-я. — С. 392.
  • Жданко М.Е. Работы русских моряков пo описи Охотского моря и лимана р. Амура // Известия имп. Рус. геогр. об-ва. — СПб., 1916. — Т. 52, вып. 10.
  • Жданко М.Е. Работы русских моряков в Охотском море // Записки по гидрографии. — СПб., 1916. — Т. 40, вып. 5.

Напишите отзыв о статье "Жданко, Михаил Ефимович"

Литература

  • Михаил Ефимович Жданко (Некролог), «Бюллетень Российского гидрологического ин-та», 1921, № 19;
  • Отзыв Ю. М. Шокальского о трудах Михаила Ефимовича Жданко, в кн.: Отчет Русского географич. об-ва за 1899—1900 г., СПб, 1901
  • Залесский К.А. Кто был кто во второй мировой войне. Союзники Германии. — М., 2003.
  • Попов С.В. Автографы на картах. — Архангельск: Северо-Западное книжное издательство, 1990. — ISBN 5-85560-153-6.
  • Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. — М.: Государственное издательство географической литературы, 1949.

Предшественник:
генерал корпуса гидрографов А. И. Вилькицкий
Начальник Главного гидрографического управления Морского министерства
19131917
Преемник:
генерал-лейтенант корпуса гидрографов Е. Л. Бялокоз

Отрывок, характеризующий Жданко, Михаил Ефимович

Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.