Ждановская набережная
Ждановская набережная Санкт-Петербург | ||
Общая информация | ||
---|---|---|
Район города | Петроградский | |
Исторический район | Петроградская сторона | |
Полицейская часть | Петербургская часть | |
Прежние названия | Никольская Набережная улица, набережная реки Ждановки, Кадетская улица, Корпусная набережная, проспект с Тучкова моста | |
Протяжённость | 1,2 км | |
Ближайшие станции метро | «Спортивная» | |
у стадиона «Петровский» | ||
Ждановская набережная на Викискладе |
Жда́новская набережная — набережная по правому берегу реки Ждановки в Петроградском районе Санкт-Петербурга. Проходит от Большого проспекта Петроградской стороны до Ждановской улицы.
Содержание
История
Первоначально с 1730-х годов носила название Никольская Набережная улица (от переулка Талалихина до Офицерского переулка, включая часть современной улицы Блохина), по приделу Николая Чудотворца в находившейся вблизи проезда в церкви Успения Богородицы (ныне Князь-Владимирский собор). С 1783 года носила название набережная реки Ждановки (до 5 марта 1871 года в неё включался современный проспект Добролюбова). Параллельно на различных участках носила название Кадетская улица (от Большого проспекта до Малой Невки), Корпусная набережная, проспект с Тучкова моста[1].
До 1969 года название существовало в форме набережная реки Ждановки. Параллельно с 1914 года появляется современное название Ждановская набережная. Северный участок в 1930-е годы вошел в состав Ждановской улицы[1].
Достопримечательности
- Нечётная сторона
- дом № 3 построен в 1911—1913 гг. по проекту техника И. И. Демикелли. В 1910-х годах здесь жили А. С. Ященко, А. А. Стаборовский; в 1920-х — Ф. К. Сологуб, В. П. Белкин, А. Н. Толстой с семьёй (с 1923 по 1928 гг.), Б. Б. Малаховский (с 1928 по 1937 гг.). Здесь до 1917 года находилось Петроградское акционерное общество «Посейдон» для добычи речного песка и глины и землечерпания, табачная компания «Кареголопуло С-вья и Ко» и Управление топографической съёмки Финляндии и Санкт-Петербургской губернии.
- дом № 5/2 построен в 1826 году по проекту архитектора А. Ф. Щедрина; в 1860 году архитектор Е. И. Ферри-де-Пиньи произвёл его внутреннюю перестройку.
- дом № 7 построен в 1833 году для купцов Сидоровых по проекту архитектора А. М. Болотова. Позднее его надстроили третьим этажом. После Сидоровых дом перешёл к генеральше Бородиной. В трёхкомнатной квартире дворового флигеля (не сохранившегося) жили преподаватели Второго кадетского корпуса И. И. Введенский, затем Н. Г. Чернышевский.
- дом № 9 построен в 1903 году по проекту архитектора А. И. Стюнкеля (жил в нём в 1912—1917 гг.) для купца 1-й гильдии, члена гоночного комитета Невского яхт-клуба А. Э. Мейснера. Здание является одним из лучших примеров архитектуры модерна; в облицовке с большим искусством использован гранит; вентиляционные отверстия скрыты под львиными масками.
- дом № 11 на углу Офицерского переулка построен в 1950-е году; во дворе сохранился четырёхэтажный, с лепными украшениями, дом № 11а, в первом этаже которого размещался моторный класс «Авиационной военно-технической школы». В этом доме А. Н. Толстым был поселён инженер М. С. Лось, герой романа «Аэлита».
- Набережная
- 2-й Ждановский мост
- Старо-Ждановский сквер
- Мост Красного Курсанта
- 4-й Ждановский пешеходный мост
Напишите отзыв о статье "Ждановская набережная"
Примечания
Литература
- Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 45. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
- Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
|
Отрывок, характеризующий Ждановская набережная
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.