Жданов, Василий Николаевич

Василий Николаевич Жданов
Дата рождения	2 (14) ноября 1896(1896-11-14)
Место рождения	Бугульма, Самарская губерния, Российская империя
Дата смерти	10 ноября 1956(1956-11-10) (59 лет)
Место смерти	Киев, УССР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	ВВС
Годы службы	1915—1953
Звание	генерал-полковник авиации
Командовал	8-я воздушная армия
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Жданов, Василий Николаевич (14 ноября 1896 года — 10 ноября 1956 года) — советский военачальник, генерал-полковник авиации (1946).

Биография

В 1915 году В. Н. Жданов призван в императорскую армию, в 1916 году окончил Александровское военное училище, участвовал в Первой мировой войне, поручик.

Гражданская война

В 1919 году В. Н. Жданов вступил в РККА, окончил курсы лётчиков-наблюдателей. С сентября 1919 года участвовал в Гражданской войне на Туркестанском фронте в составе 25-го авиаотряда, был лётчиком-наблюдателем, затем назначен адъютантом разведывательного авиационного отряда. Участвовал в боях с войсками эмира Бухарского и отрядами басмачей.

Между войнами

После войны, в 1924 году В. Н. Жданов окончил Качинскую авиашколу и был назначен помощником начальника, затем начальником отдела учёта и комплектования Главвоздухфлота, затем становится лётчиком 1-й разведывательной авиационной эскадрильи Московского военного округа (МВО), с марта 1925 года — в командировке в Афганистане, с мая 1928 года — командир авиационного звена, авиационного отряда, тяжёлой бомбардировочной эскадрильи МВО, Домнинской авиационной группы Забайкальского военного округа (ЗабВО). В 1929 году окончил курсы начсостава при Военной воздушной академии им. Н. Е. Жуковского. В июле 1934 года возвращается к командованию тяжёлой бомбардировочной эскадрильей МВО, с октября 1936 года — вр.и.д. командира 101-й авиационной бригады ЗабВО, учился в Высшей лётно-тактической школе в Липецке, по окончании которой, с мая 1938 года — помощник командира 15-й тяжёлой авиационной бригады, с августа 1938 года — начальник 3-го учебного центра лётчиков-наблюдателей. С 1939 года — член в ВКП(б). В январе 1939 года В. Н. Жданов назначен помощником командира 68-й легкобомбардировочной бригады Ленинградского военного округа (ЛВО), участвует в Советско-финской войне — совершил 30 боевых вылетов. В апреле 1940 года назначен командиром 15-й тяжёлой бомбардировочной авиабригады, с мая 1941 года — командующий ВВС 23-й армии ЛВО.

Великая Отечественная война

С началом Великой Отечественной войны полковник В. Н. Жданов на той же должности. 24 июня 1941 года ЛВО переформирован в Северный фронт, 23-я армия в его составе участвовала в Выборгско-Кексгольмской фронтовой оборонительной операции (с 23 августа в составе Ленинградского фронта). В сентябре 1941 года В. Н. Жданов назначен заместителем командующего ВВС Ленинградского фронта. 25 ноября 1942 года ВВС фронта были преобразованы в 13-ю воздушную армию, В. Н. Жданов стал заместителем командующего армией, участвует в Операции «Искра». С мая 1943 В. Н. Жданов командует ВВС Среднеазиатского военного округа (САВО). 2 августа 1944 года В. Н. Жданов назначен командующим 8-й воздушной армии 1-го Украинского фронта (позднее 4-го Украинского фронта). Замполит 8-й армии А. Г. Рытов вспоминал:

…К нам прибыл новый командующий генерал-лейтенант авиации Василий Николаевич Жданов. Это был опытный командир, служивший ещё в царской армии, вежливый, тактичный и доверчивый человек. Но если кто-нибудь пытался злоупотреблять его доверием, тому трудно было заслужить доброе расположение командующего. Высокого роста, представительный, с отличной военной выправкой, Василий Николаевич был примером безупречной точности. Если он назначал совещание, всегда приходил минута в минуту. Он не терпел опоздания и вообще малейшей недисциплинированности, разболтанности.

— Рытов А.Г. Рыцари пятого океана

Под командованием В. Н. Жданова 8-я воздушная армия принимала участие в Львовско-Сандомирской, Восточно-Карпатской, Западно-Карпатской, Моравско-Остравской и Пражской наступательных операциях. Войну В. Н. Жданов закончил в Праге.

За время войны Жданов был шесть раз упомянут в благодарственных приказах Верховного Главнокомандующего

С апреля 1946 года — командующий 2-й воздушной армии, с февраля 1953 года — командующий 43-й воздушной армии, с июля 1953 года — в отставке.

Похоронен в Киеве на Лукьяновском военном кладбище.

Звания

• генерал-майор авиации — 29 октября 1941 года
• генерал-лейтенант авиации — 23 октября 1943 года
• генерал-полковник авиации — 1 марта 1946 года

Награды

• Орден Ленина (21.02.1945)
• четыре Ордена Красного Знамени (1940, 23.11.1942, 03.11.1944 , 1949 )
• Орден Суворова 1-й степени (23.05.1945)
• Медаль «XX лет РККА» (1938)

др. медали

• иностранные награды

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — С. 373-374. — ISBN 5-86090-113-5.
• Рытов А. Г. Рыцари пятого океана. — М.: Воениздат, 1968.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_zh/zhdanov_vn.html Статья из Советской военной энциклопедии]
• [wwii-soldat.narod.ru/MARSHALS/ARTICLES/zhdanov.htm Биография на сайте Солдаты XX века]

Отрывок, характеризующий Жданов, Василий Николаевич

– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.