Жданов, Виктор Михайлович (учёный)

Жданов Виктор Михайлович
Дата рождения:	1 (13) февраля 1914(1914-02-13)
Место рождения:	село Штепино, Российская империя (ныне Святогоровка, Добропольский район, Донецкая область Украины)
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	14 июля 1987(1987-07-14) (73 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Награды и премии:

Виктор Михайлович Жданов (1914 — 1987) — учёный-вирусолог, эпидемиолог и организатор здравоохранения, академик РАМН СССР (с 1960). В течение 26 лет был бессменным директором Института вирусологии им. Д. И. Ивановского. Один из авторов Программы глобальной ликвидации оспы (1958 г.).

Основные труды по вирусным инфекциям (инфекционному гепатиту и гриппу), эволюции инфекционных болезней, классификации вирусов, по проблемам молекулярной биологии вирусов. Научные работы, 3 открытия и 30 монографий (в том числе монографии «Вирусология», удостоенной в 1969 году премии имени Д. И. Ивановского АМН СССР) Жданова посвящены проблемам эпидемиологии и вирусологии.

Биография

Родился 1 февраля (14 февраля по новому стилю) 1914 года в с. Штепино Российской империи, ныне Святогоровка Добропольского района Донецкой области Украины.

Окончил Харьковский медицинский институт (1936), физический факультет Ленинградского университета (1941). Член ВКП(б)/КПСС с 1941 года. С 1936 по 1946 год трудился в погранвойсках МВД в должности врача.

В 1946—1951 годах работал заведующим лабораторией, затем — директором Харьковского института микробиологии и эпидемиологии им. И. И. Мечникова. В 1944 году стал кандидатом наук, а через три года — доктором наук, в 1949 году — профессором.

С 1951 года — заведующий лабораторией, с 1961 — директор института вирусологии им. Д. И. Ивановского АМН СССР. В 1956 году основал журнал «Вопросы вирусологии» и был его главным редактором. В 1960 году избран академиком АМН СССР.

В 1958 г., обладая даром научного предвидения, предложил и обосновал (совместно с В. И. Вашковым и М. А. Морозовым) на XI сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения Программу глобальной ликвидации оспы, которая стала первым опытом искоренения тяжелого инфекционного заболевания во всем мире. Будучи заместителем министра здравоохранения СССР (в 1955—1960 годах), активно лоббировал программу, к которой, вплоть до 1966 г. ВОЗ относилась скептически и практически не финансировала. На завершающем этапе программы был членом Международной комиссии по сертификации ликвидации оспы в Индии и Бутане. История подтвердила его предвидение: в 1980 г. XXXIII сессия Всемирной ассамблеи здравоохранения известила человечество, что оспы в мире больше нет. В 1976 году В. М. Жданов был награждён почетным знаком ВОЗ "Бифуркационная игла". С 1970 по 1974 год являлся президентом Международного союза микробиологических обществ.

Последние годы жизни Виктор Михайлович Жданов посвятил изучению ВИЧ-инфекции, которую считал глобальной проблемой здравоохранения. Под его руководством были разработаны диагностические тест-системы, начата работа по получению генно-инженерной вакцины и моноклональных антител.

В марте 1966 года подписал письмо 13-ти деятелей советской науки, литературы и искусства в президиум ЦК КПСС против реабилитации И. В. Сталина.

Умер 14 июля 1987 года, похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Награды

• Лауреат премии им. Д. И. Ивановского (1969).
• Награждён орденом Ленина (дважды), орденом Октябрьской Революции, орденом Трудового Красного Знамени (дважды), орденом Красной Звезды, а также медалями СССР.

Ссылки

• Жданов Виктор Михайлович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [donpatriot.ru/publ/zhiteli_donbassa/dobropole/zhdanov_viktor_mikhajlovich_virusolog/11-1-0-467 Жданов Виктор Михайлович - вирусолог]
• [www.fcgsen.ru/30/documents/ruk_gsen_sssr.htm Руководители госсанэпидслужбы Советского Союза]
• [boingboing.net/2015/07/30/the-best-person-who-ever-lived.html The best person who ever lived is an unknown Ukrainian man]

Отрывок, характеризующий Жданов, Виктор Михайлович (учёный)

– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.