Жданов, Александр Михайлович
Поделись знанием:
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
(перенаправлено с «Жданов Александр Михайлович»)
| Александр Жданов | |
| Имя при рождении: |
Александр Михайлович Жданов |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Награды: |
|
Александр Михайлович Жданов (род. 25 января 1951) — советский и российский актёр театра и кино.
Содержание
Биография
Окончил актёрский класс эстрадного отделения музыкального училища при Ленинградской консерватории в 1974 году. Курс Доната Мечика. С 1976 года работает в Театре драмы и комедии (ныне Театр на Литейном).
Работы актёра
Роли в спектаклях Театра на Литейном
- «Не стреляйте в белых лебедей», Б. Васильев. Режиссёр — заслуженный артист России Яков Хамармер — Колька
- «Недоросль», Д. И. Фонвизин. Режиссёр — народный артист России, лауреат Государственных премий России и СССР Лев Додин — Тришка
- «Ричард III», Вильям Шекспир. Постановка — заслуженный артист России Яков Хамармер — Эдуард, принц Уэльский
- «Знак беды», Василий Быков. Режиссёр — заслуженный артист России Яков Хамармер — Янка
- «А поутру они проснулись», В. Шукшин. Режиссёр — заслуженный артист России Яков Хамармер — Социолог
- «Валенсианская вдова», Лопе де Вега. Режиссёр — заслуженный артист России Яков Хамармер — Урбан
- «Все в саду», Эдвард Олби. Постановка — Ефим Падве — Роджер
- «Ремонт», М. Рощин. Постановка — Вадим Голиков — Митька Гвоздев
- «Уроки музыки», Л. Петрушевская. Режиссёр — заслуженный артист России Яков Хамармер — Колька
- «Гортензия в Париже! Гортензия свободна!», Д. Ленский. Режиссёр — лауреат Государственной премии России Геннадий Тростянецкий — Сен-Леон
- «Ворон», Карло Гоцци. Постановка — лауреат Государственной премии России Геннадий Тростянецкий — Панталоне, Норандо
- «Салют динозаврам», Г. Мамлин. Постановка — Кирилл Филинов — Вася
- «Ловкая служанка», Карло Гольдони. Режиссёр — Лариса Артемова — Панталоне деи Бизоньози, купец
- «Love for love. Любовь за любовь», Уильям Конгрив. Режиссёр — Клим — Джереми
- «Мера за меру», Вильям Шекспир Постановка — Андрей Андреев — 2-й дворянин
- «Р. В. С.», Аркадий Гайдар. Постановка — Лайма Сальдау — Ординарец
- «Пеший человек», Мустай Карим. Постановка — заслуженный артист России Яков Хамармер — Подпевала
- «Ремонт», М. Рощин. Постановка — Вадим Голиков — Митька
- «Собачье сердце», М. Булгаков. Постановка — Арсений Сагальчик — Пеструхин
- «Барышня-крестьянка», А. С. Пушкин. Мюзикл — Игоря Пономаренко. Режиссёр — заслуженный деятель искусств России Александр Петров — Мисс Жаксон, англичанка, гувернантка Лизы Муромской
- «Непридуманный анекдот о любви и смерти, или Контрабас», Патрик Зюскинд. Режиссёр-постановщик — Ольга Макунина, режиссёр — Наталья Индейкина
- «Концерт замученных опечаток», по мотивам романов И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой телёнок» и «Двенадцать стульев». Режиссёр — заслуженный деятель искусств России, лауреат Государственной премии России Григорий Козлов — Полыхаев, Скумбриевич, Берлага
- «Счастливая уловка», Пьер Мариво. Режиссёр — Андрей Андреев — Арлекин
- «Скупой», Ж. Б. Мольер. Режиссёр — лауреат Государственной премии России Геннадий Тростянецкий — Лафлеш, слуга Клеанта
- «Великая Екатерина», Бернард Шоу. Постановка — лауреат Государственной премии России Геннадий Тростянецкий, режиссёр — Сергей Черкасский — Капитан Эдстейстон
- «Кремлёвские куранты», Н. Погодин. Режиссёр — Юрий Мамин — Царь Борис, Диссидент
- «Три сестры», А. П. Чехов. Режиссёр — заслуженный артист России Александр Галибин — Ферапонт
- «Вся жизнь впереди», Эмиль Ажар. Режиссёр — Анатолий Праудин — Доктор Кац
- «Пышка», Ги де Мопассан. Постановка — заслуженный деятель искусств России и Киргизии Владислав Пази, режиссёр — Софья Маламуд — Фоланви, хозяин гостиницы
- «С любимыми не расставайтесь», Александр Володин. Режиссёр — заслуженный артист России Александр Галибин — Шумилов
- «Слуга двух господ», Карло Гольдона. Режиссёр — Андрей Прикотенко — Панталоне деи Бизоньози
Роли в детских спектаклях
- «Святочный рассказ с привидениями», Чарльз Диккенс. Режиссёр — Юрий Томошевский — Скрудж
- «Сыщик, или Никто», Астрид Линдгрен. Режиссёр — Юрий Аникеев — Калле
Фильмография
- 1972 — Табачный капитан — Фимка, слуга боярыни Свиньиной
- 1973 — А вы любили когда-нибудь? — Витя
- 1974 — Последнее лето детства — Генка
- 1975 — Долгие вёрсты войны — Васюков
- 1975 — Дневник директора школы — танцующий на свадьбе (нет в титрах)
- 1978 — Прошлогодняя кадриль — Петька
- 1978 — Емельян Пугачёв — Павел I
- 1978 — Старшина — Чеботарь
- 1980 — Сицилианская защита — Володя Снегирев
- 1982 — Взять живым — Пряхин
- 1984 — Колье Шарлотты — участковый
- 1986 — Секретный фарватер — лётчик Сашка
- 1991 — Мужская компания — Эдик
- 2000 — Агент национальной безопасности-2 (16, 17 серии, «Человек без лица») — участковый
- 2000 — Улицы разбитых фонарей. Менты-3
Напишите отзыв о статье "Жданов, Александр Михайлович"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Жданов, Александр Михайлович
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
