Жебунёв, Владимир Александрович
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
(перенаправлено с «Жебунёв Владимир Александрович»)
| Владимир Александрович Жебунёв |
Жебунев, Владимир Александрович (1848— 22 июня 1915[1]) — русский революционер, народник. Брат революционеров Жебуневых Сергея (1849—1924) и Николая (1851—1919). Был женат на Марии Александровне Блиновой (умерла в 1913 году), дочери губернского секретаря. Имел 4 дочери: Екатерина, Лариса, Людмила и Галина.
Биография
Поступил в Петровскую земледельческую академию в Москве, позже состоял вольнослушателем Новороссийского университета.
- Лето 1872 — жил с братьями на даче под Харьковом, где за ними, в виду частых собраний молодежи на даче, установлен негласный надзор.
- 1872 — поселился в Цюрихе и вместе с братьями организовал революционный кружок т. н. «сен-жебунистов», с целью изменения существующего в России экономического строя путём поднятия уровня народного образования и развития сельского хозяйства.
- 1873 — после недолгого практического изучения сельского хозяйства во Франции, вернулся в Россию, поселился в Одессе и организовал местный кружок пропагандистов—«сен-жебунистов», состоявший в близких отношениях к одесскому кружку «чайковцев» (Ф. Волховского, С. Чудновского и др.).
- 15 ноября 1873 — присутствовал в Киеве на съезде «сен-жебунистов», где была выработана более революционная программа действия в народе. Вскоре получил место сельского учителя.
- Лето 1874 — опасаясь выдачи со стороны арестованного Г. С. Трудницкого, переехал в Харьков, поступив рабочим в сапожную мастерскую Пенцишевского, где продолжил агитационную деятельность.
- 6 августа 1874 — арест. В ходе «Большого процесса» (18 октября 1877 — 23 января 1878) признан невиновным.
- 1878 — в Харькове связался с кружком С. Л. Перовской, подготовлявшем освобождение из харьковских центральных тюрем осуждённых по процессу 193-х.
- 1879 — живя в Полтаве, занимается революционной пропагандой среди учащейся молодежи. После разгрома харьковского кружка и ареста главных деятелей, привлечен к дознанию.
- Январь 1880 — при получении в Полтаве распоряжения об его аресте, скрылся и перешёл на нелегальное положение.
- 1880—1881 — агент Исполнительного Комитета «Народной Воли» в Казани и в Саратове[2]; знакомил местных революционеров с народовольческой программой и организовывал местную центральную группу «Народной Воли» (М. П. Четвергова, А. Ф. Печоркин и др.).
- После 1 марта 1881, по предложению В. Н. Фигнер, избран членом Исполнительного Комитета «Народной Воли»[3]. Сотрудничал с народовольческими изданиями.
- 19 июля 1881 — арест. Отправлен в Петербург, где заключён в Дом предварительного заключения, а оттуда 30 августа 1881 переведён в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Выслан под гласный надзор в «более отдалённые» местности Восточной Сибири на пять лет[1].
- 1887 — по окончании ссылки вернулся в Россию[1].
- С 3 мая 1890, по окончании срока гласного надзора, подчинён, по распоряжению Департамента полиции, негласному.
- Декабрь 1894 — министром внутренних дел разрешено постоянное жительство в Москве. От революционной деятельности отошёл.
- 1897 — Жебунев и его жена познакомились с Максимилианом Волошиным. Именно от старших Жебуневых Волошин узнал многое о движении «Народная воля»[4].
Напишите отзыв о статье "Жебунёв, Владимир Александрович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [academ.info/sibcalendar/7121 День 22 июня в сибирской летописи]
- ↑ [web.archive.org/web/20051101153759/narovol.narod.ru/Person/zhebunev.htm В. Н. Фигнер о Жебуневе]
- ↑ [narovol.narod.ru/ispolkom.htm Исполнительный Комитет]
- ↑ [lingua.russianplanet.ru/library/mvoloshin/mv_kanva.htm Максимилиан Волошин «Биографическая канва»]
Ссылки
- [web.archive.org/web/20051018053314/www.narovol.narod.ru/Person/person7.htm «Народная воля»: персоналии на букву Ж]
Отрывок, характеризующий Жебунёв, Владимир Александрович
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
