Жевахов, Спиридон Эристович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Жевахов Спиридон Эристович»)
Перейти к: навигация, поиск
Спиридон Эристович Жевахов 2-й (Джавахашвили)
Дата рождения

1768(1768)

Дата смерти

25 июля 1815(1815-07-25)

Место смерти

Веймар

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Годы службы

1790—1815

Звание

генерал-майор

Командовал

Павлоград. гусар. п. (1810–14)

Сражения/войны

Русско-турецкая война (1787—1791)
Восстание Костюшко
Русско-персидская война (1796)
Война второй коалиции
Война третьей коалиции
Война четвёртой коалиции
Отечественная война 1812 года
Война шестой коалиции

Награды и премии

орден Владимира 3-й ст., Св.Анны 2-й ст. с алмазами, Георгия 3-го и 4-го кл.; золотая сабля «за храбрость»

Князь Спиридон Эристович (Юрастович) Жевахов (17681815) — российский военачальник эпохи наполеоновских войн, генерал-майор Русской императорской армии.



Биография

Спиридон Жевахов родился в 1768 году в Черниговской губернии в дворянской семье князей Джавахишвили.

Десятилетним мальчиком был записан в Преображенский лейб-гвардии полк в качестве сержанта, и лишь через одиннадцать лет был выпущен в Александрийский 5-й гусарский полк ротмистром[1].

Дрался с турками во второй половине русско-турецкая войны, участвовал в польских событиях 1794 года, русско-персидской войне и Швейцарском походе под началом Александра Суворова.

В 1797 году Жевахов был переведён Павлоградский 2-й лейб-гусарский полк.

Принимал участие в войнах третьей и четвертой антинаполеоновских коалиций за отличия в которых был 12 декабря 1807 года произведён в полковники, а 27 декабря удостоен ордена Святого Георгия 4-го класса

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против французских войск 24 мая, где во все время употребляем был, как на переправе через реку Алле, так и на Пасарге с отличным успехом и оказал при дознанной уже опытности его особенную храбрость и деятельность, а сверх того прикрывал отступление от Гильсберга к армии отряд генерал-майора Варника и, командуя вверенным эскадроном и стрелками двух кавалерийских полков, мужественно отражал стремившегося неприятеля и неусыпною деятельностью своею обеспечил отступление сего отряда.

3 декабря 1810 года Жевахов стал командиром полка в котором служил; полк к началу Отечественной войны 1812 года относился к 14-й бригаде 4-й кавалерийской дивизии и находился в корпусе генерала Сергея Михайлович Каменского 3-й Резервной Обсервационной (позднее 3-й Западной) армии. После вторжения наполеоновской армии в пределы Российской империи Жевахов принимал участие во множестве сражений с неприятелем и его отвага была отмечена золотым оружием «За храбрость».

В 1813 году в составе отряда генерала А. И. Чернышева, принимал участие в заграничном походе русской армии в ходе которого участвовал в битве народов. 15 сентября 1813 года его отвага была отмечена погонами генерал-майора.

26 февраля 1814 года Жевахов был награждён орденом Святого Георгия 3-го кл. № 365

В награду отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражениях против французских войск 23, 25 и 26 февраля при Краоне и Лаоне.

После 1814 года получил назначение в 3-ю гусарскую дивизию начальником бригады.

Князь Спиридон Эристович Жевахов умер в 1815 году.

Напишите отзыв о статье "Жевахов, Спиридон Эристович"

Примечания

  1. [www.brdn.ru/person/189.html Жевахов Спиридон Эристович (Юрастович)]

Ссылки

  • [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_j03.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 393.


Отрывок, характеризующий Жевахов, Спиридон Эристович


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.