Жевержеева, Тамара Левкиевна

Жевержеева Тамара Левкиевна
Дата рождения:	17 марта 1907(1907-03-17)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	9 декабря 1997(1997-12-09) (90 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Гражданство:	СССР СССР США США
Профессия:	артистка балета, актриса
Награды:
IMDb:	0315337

Тама́ра Левки́евна Жеверже́ева (Тама́ра Же́ва; 1907—1997) — артистка балета, хореограф, актриса мюзикла и кино. Первая жена Джорджа Баланчина (1923—1926), вместе с ним эмигрировавшая из России.

Биография

Родилась 17 марта 1907 года в Петербурге в семье театрального деятеля Левкия Жевержеева (1881—1942).

Училась в театральном училище б. Императорских театров, где познакомилась со своим будущим мужем Георгием Баланчивадзе — они поженились в 1923 году. Супруги покинули советскую Россию, выехав на гастроли в Европу.

В 1927 году в качестве приглашенной звезды театра «Летучая мышь» впервые посетила США. В Америке взяла псевдоним Жева. Танцевала в Балете Монте-Карло. С 1936 года начала сниматься в кино.

Умерла 9 декабря 1997 года в собственном доме на Манхэттене.

Автор книги «Воспоминания».

Личная жизнь

В 1923 году вышла замуж за Джорджа Баланчина (до эмиграции — Георгий Баланчивадзе), в 1926 году они развелись. Затем была замужем за американскими актёрами Гарабедом Тавитяном (1899—1984) и Джоном Эмери (1905—1964). Детей у неё не было.

Ссылки

• Тамара Жева (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.ibdb.com/person.php?id=42034 Tamara Geva]  (англ.)
• [www.tez-rus.net/ViewGood28076.html ЖЕВЕРЖЕЕВА Тамара Левкиевна]
• [ek.sptl.spb.ru/cgi_bin/irbis64r_11/cgiirbis_64.exe?LNG=&Z21ID=&I21DBN=SBO&P21DBN=SBO&S21STN=1&S21REF=&S21FMT=fullwebr&C21COM=S&S21CNR=20&S21P01=0&S21P02=1&S21P03=A=&S21STR=Жевержеева,%20Тамара%20Левкиевна Санкт-Петербургская Государственная Театральная Библиотека]

Отрывок, характеризующий Жевержеева, Тамара Левкиевна

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.