Жегалин, Иван Кузьмич

Иван Кузьмич Жегалин
Заместитель Министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР
1966 год — 1974 год
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Геннадий Павлович Елисеев
Первый секретарь Сталинградского обкома КПСС
декабрь 1955 — 26 ноября 1960
Предшественник:	Иван Тимофеевич Гришин
Преемник:	Алексей Михайлович Школьников
Первый секретарь Грозненского обкома ВКП(б) / КПСС
сентябрь 1949 — декабрь 1955
Предшественник:	Пётр Фёдорович Чеплаков
Преемник:	Александр Иванович Яковлев
Рождение:	с. Сенодское, Вольский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Место погребения:	Новодевичье кладбище
Партия:	ВКП(б) / КПСС
Образование:	Уфимский индустриальный институт
Награды:

Ива́н Кузьми́ч Жега́лин (1906, село Сенодское, Саратовская губерния — 13 апреля 1984, Москва) — советский партийный и государственный деятель, заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР, дипломат; Чрезвычайный и полномочный посол (1960).

Биография

Родился в русской рабочей семье, с 14 лет работал на железной дороге помощником слесаря, счетоводом. В 1929 году окончил техникум НКПС СССР в Ашхабаде; в период обучения вступил в ВКП(б) (1926). Работал машинистом, заместителем начальника депо 3-го эксплуатационного района Оренбургской железной дороги (1929—1933), инструктором Оренбургского горкома партии (1933), затем — директором, главным инженером завода имени Чкалова (1933—1937, Киров). В этот период окончил Уфимский индустриальный институт (1936). В 1937—1939 годы — секретарь, технический руководитель ремонтной базы весоизмерительных приборов (Чкалов).

С 1939 года — на партийной работе в Чкаловской области; в 1941—1945 годы — секретарь, заместитель секретаря Чкаловского обкома ВКП(б). В 1945—1947 годы — первый секретарь Красноводского обкома КП(б) Туркменистана.

В 1947—1949 годы — третий секретарь, секретарь, второй секретарь Ростовского обкома ВКП(б); в этот период окончил заочно Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б) (1948).

В 1949 году, после пребывания в должности инспектора ЦК ВКП(б), назначен первым секретарём Грозненского обкома ВКП(б) (с 1952 — КПСС). В 1955 году был отозван в аппарат ЦК КПСС, после чего в том же году назначен первым секретарём Сталинградского обкома КПСС.

В 1960—1965 годы — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Румынии (вручение верительных грамот состоялось 27 января 1961), после чего занимал должность заместителя министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР (1966—1974).

Делегат XIX, XX, XXI и XXII съездов КПСС, где избирался членом ЦК КПСС (14.10.1952 — 29.3.1966). Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 3-го (от Грозненской области; 1950—1954), 4-го (от Грозненской области; 1954—1958) и 5-го созывов (от Сталинградской области; 1958—1962).

В 1974 году вышел на пенсию. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награды

• два ордена Ленина (12.9.1956, …)
• два ордена Трудового Красного Знамени (11.4.1947, …)
• медали:
  • «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «За освоение целинных земель».

Литература

• Дипломатический словарь / под ред. А. А. Громыко, А. Г. Ковалева, П. П. Севостьянова, С. Л. Тихвинского; в 3-х томах. — М.: Наука, 1985—1986. — Т. 1. — С. 358.
• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=217&sid=744143 Первые секретари Сталинградского — Волгоградского обкома партии] // Центр документации новейшей истории Волгоградской области: Путеводитель. 2007 / Сост.: О. А. Носова, Е. В. Студеникина. — 2007. — ISBN 5-902475-27-5.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/ZhZZ/02560.asp Жегалин Иван Кузьмич]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Проверено 20 января 2016.
• [www.az-libr.ru/Persons/653/7ef22079/index.shtml Жегалин Иван Кузьмич]. Люди и Книги. Проверено 20 января 2016.

Отрывок, характеризующий Жегалин, Иван Кузьмич

«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.