Жегота
| Жегота | |
| Совет помощи евреям | |
 Члены Жеготы в 1946 году |
Жегота (польск. Żegota) — польское кодовое название подпольного Совета помощи евреям (польск. Rada Pomocy Żydom). «Жегота» существовала с декабря 1942 года вплоть до освобождения Польши в январе 1945 года.
Содержание
История
«Жегота», изначально называвшаяся Временный комитет помощи евреям, была организована в сентябре 1942 года писательницей Зофьей Коссак-Щуцкой и бывшей революционеркой, искусствоведом Вандой Крахельской-Филипович. Организация состояла из демократически настроенных активистов-католиков.
В декабре 1942 года организация была переименована в «Жеготу», куда входили как евреи, так и неевреи, состоявшие в различных политических движениях. Невзирая на идеологические различия, их объединяла общая борьба против совершаемых нацистами преступлений.
Финансировали «Жеготу» представительство польского правительства в изгнании («Делегатура»), Бунд и Еврейский национальный комитет. К лету 1944 года только в Варшаве на конспиративных квартирах «Жеготы» скрывались более 4 тысяч евреев. Однако помочь большему числу людей было невозможно в связи с хронической нехваткой средств.
В марте 1943 для урегулирования помощи организации средствами и силами Польского правительства в составе Делегатуры был создан Еврейский Реферат Делегатуры под руководством Витольда Беньковского и Владислава Бартошевского.
К концу 1943 у «Жеготы» были филиалы в Кракове и во Львове, а также специальные отделения в Кельце, Пётркуве и Радоме. Более 2000 поляков, участвовавших в операциях «Жеготы», были казнены нацистами, в том числе около 700 членов самой «Жеготы».
«Жегота» снабжала евреев поддельными документами и деньгами, а также помогала им прятаться в безопасных местах. Несмотря на то, что укрывавшие евреев приговаривались к смерти, члены «Жеготы» успешно разместили тысячи еврейских детей в приёмных семьях, детских домах и монастырях. Кроме того, «Жегота» прилагала большие усилия к тому, чтобы убедить Польское правительство в изгнании склонить поляков к оказанию помощи евреям. Польским правительством и самой «Жеготой» были изданы обращения к полякам и немцам, призывающие оказывать помощь евреям и прекратить уничтожение[1].
По различным данным[2] «Жеготой» и связанными с ней организациями, в одной только Варшаве были спасены от 8,5 до 28 тысяч евреев (в том числе примерно 9 тысяч детей). А всего было изготовлено более 60 тысяч фальшивых документов для тех евреев, которые могли выдавать себя за поляков.
Само название «Жегота» было придумано Зофьей Коссак как конспиративное имя мифического руководителя организации Конрада Жеготы. Само имя Жегота было взято ею из III части «Дзядов» Адама Мицкевича, где под этим именем выведен Игна́цы Доме́йко.
Память
В честь «Жеготы» в 1963 году было посажено дерево в Аллее Праведников в Яд ва-Шем. В 1995 году в Варшаве был открыт мемориал «Жеготы»[3].
Напишите отзыв о статье "Жегота"
Примечания
- ↑ [he.wikipedia.org/wiki/%D7%96%27%D7%92%D7%95%D7%98%D7%94 ז'גוטה].
- ↑ [www.holocaustforgotten.com/zegota.htm ZEGOTA - Council for Aid to Jews in Occupied Poland (1942-1945)].
- ↑ [www.sztetl.org.pl/pl/article/warszawa/13,miejsca-martyrologii/3532,pomnik-zegoty-ul-zamenhofa-/ POMNIK ŻEGOTY (UL. ZAMENHOFA)].
См. также
|
Портал «Холокост» |
|---|---|
|
Холокост в Викисловаре? |
|
Холокост в Викицитатнике? |
|
Холокост в Викитеке? |
|
Холокост на Викискладе? |
|
|
Проект «Холокост» |
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Rada Pomocy Żydom (польск.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
|
В другом языковом разделе есть более полная статья ז'גוטה (иврит) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Жегота
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
