Желатиносеребряный фотопроцесс

Желатиносеребряный фотопроцесс — современный фотографический процесс, основанный на использовании в качестве связующего элемента светочувствительных галогенидов серебра фотографической желатины. Фотоэмульсия такого состава наносится на подложку из стекла, бумаги или гибкой плёнки и сохраняет светочувствительность и пригодность для лабораторной обработки в течение многих лет. Процесс допускает использование любых галогенидов серебра, но часто упоминается под названием сухая броможелатиновая эмульсия. Технология разработана Ричардом Меддоксом в 1871 году и усовершенствована Чарльзом Беннетом в 1878 году. Процесс быстро заменил мокрый коллодионный, который требовал экспонирования и лабораторной обработки немедленно после приготовления, значительно усложняя фотографирование. Подавляющее большинство современных фотоматериалов, в том числе цветных, основаны на желатиносеребряной технологии.

История

Предыдущая технология фотографии, основанная на использовании влажного коллодия, была несовершенной, заставляя фотографов даже в экспедиции носить с собой походную фотолабораторию. На рубеже 70-х и 80-х годов XIX века английский врач Ричард Меддокс, занимавшийся микрофотографией, предпринял попытки заменить неудобный коллодий, вдыхание эфира которого оказывало вредное влияние. Выбор был остановлен на желатине, до этого уже предлагавшейся в качестве связующей среды Альфонсом Пуатвеном. В сухом состоянии она обладает высокой прочностью, а при намокании разбухает, беспрепятственно пропуская к микрокристаллам фотореактивы. Ещё более важным открытием стала возможность повышения светочувствительности смеси галогенида серебра с желатиной в тысячи раз её нагреванием в течение определённого времени. Окончательно технология сформировалась, благодаря изобретателю Чарльзу Беннету, в 1878 году получившему сухую броможелатиновую фотопластинку с достаточно высокой чувствительностью. Уже через год Джордж Истмен собрал первую машину для полива желатиносеребряной эмульсии на стеклянную подложку, основав «Компанию сухих пластинок Истмена». Впоследствии предприятие превратилось в мирового лидера по выпуску светочувствительных материалов Eastman Kodak.

Появление новой фотоэмульсии произвело настоящую революцию не только в фотографии, но и во многих других областях. Фотографы теперь могли вести съёмку в любых местах, взяв с собой запас фотоматериала, остающегося пригодным многие месяцы. Другой важной инновацией стало начало производства фотоматериалов промышленным способом, тогда как до этого фотографы изготавливали их самостоятельно. Сухая фотоэмульсия дала старт созданию кинематографа, благодаря появлению рулонных фотоплёнок на гибкой подложке и производной от них киноплёнки. Особенности строения желатинового фотослоя позволили получить значения светочувствительности, недостижимые ни для одной из предыдущих технологий. Большую роль сыграло появление любительских фотоаппаратов с рулонной негативной фотобумагой, налаженное Истменом в 1885 году. Эти бокс-камеры положили начало развитию портативных фотоаппаратов, рассчитанных на роликовую фотоплёнку. В 1879 году Джозеф Суон использовал желатиносеребряную фотоэмульсию для производства фотобумаг с химическим проявлением. Вскоре это привело к почти полному отказу от быстро выцветающих фотобумаг с «дневным проявлением» — альбуминовой и целлуидиновой — пригодных только для контактной печати. В 1894 году бумажную подложку начали покрывать баритовым подслоем (подвергать баритажу), предотвращавшим просачивание эмульсии между волокнами, и повышавшим белизну. По этой причине желатиносеребряные фотобумаги в обиходе получили название «баритовых».

Высокочувствительные желатиновые фотобумаги открыли эпоху малоформатной фотографии, требующей увеличения. Желатиносеребряные фотобумаги использовались вплоть до вытеснения в 2000-х годах цифровой печатью, более дешёвой и не требующей сложной лабораторной обработки. Ручная чёрно-белая фотопечать на бумаге с желатиносеребряной эмульсией в настоящее время перешла в разряд эксклюзивных технологий, которую галеристы называют серебряная фотопечать.

См. также

• Коллодионный процесс
• Альбуминовая печать

Литература

• К. В. Вендровский [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/KODAK.HTM Вы нажимаете на кнопку — мы делаем остальное] (рус.) // «Химия и жизнь» : журнал. — 1988. — № 11. — С. 30—37. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-5972&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-5972].

• Александр Галкин [www.foto-video.ru/art/review/2745/ Светлый образ] (рус.) // «Foto&video» : журнал. — 2006. — № 4. — С. 120—125.

• Е. А. Иофис. Фотокинотехника. — М.: «Советская энциклопедия», 1981. — С. 34. — 449 с. — 100 000 экз.

• Владимир Левашов. Лекции по истории фотографии / Галина Ельшевская. — 2-е изд.. — М.: «Тримедиа Контент», 2014. — 464 с. — ISBN 978-5-903788-63-7.

• Н. Д. Панфилов, А. А. Фомин. II. Первые в мире снимки // Краткий справочник фотолюбителя. — М.: «Искусство», 1985. — С. 8—13. — 367 с. — 100 000 экз.

• А. В. Редько. Основы фотографических процессов. — 2-е изд.. — СПб.: «Лань», 1999. — С. 15—17. — 512 с. — (Учебники для ВУЗов. Специальная литература). — 3000 экз. — ISBN 5-8114-0146-9.

• Фомин А. В. Глава III. Фотографическая эмульсия // [media-shoot.ru/books/Fomin-spravochnik_fotografija.pdf Общий курс фотографии] / Т. П. Булдакова. — 3-е. — М.,: «Легпромбытиздат», 1987. — С. 62—74. — 256 с. — 50 000 экз.

• К. В. Чибисов. Очерки по истории фотографии / Н. Н. Жердецкая. — М.: «Искусство», 1987. — С. 30—37. — 255 с. — 50 000 экз.

• Словарь // ФОТОГРАФИЯ. Всемирная история / Джульет Хэкинг. — М.,: «Магма», 2014. — С. 554—556. — 576 с. — ISBN 978-5-93428-090-2.

Отрывок, характеризующий Желатиносеребряный фотопроцесс

– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.