Желваков, Иван Михайлович

Иван Михайлович Желваков
Дата рождения	3 марта 1918(1918-03-03)
Место рождения	деревня Мусиха, Зуевский район, Кировская область
Дата смерти	4 февраля 1952(1952-02-04) (33 года)
Место смерти	Рига
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	военно-морской флот
Годы службы	1936—1952
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Михайлович Желваков (1918—1952) — капитан-лейтенант Военно-морского флота СССР, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Иван Желваков родился 3 марта 1918 года в деревне Мусиха (ныне — Зуевский район Кировской области). Учился в Свердловском горно-металлургическом техникуме. В 1936 году Желваков был призван на службу в Военно-морской флот СССР. Окончил военно-морское училище береговой обороны. С августа 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны, командовал звеном 2-го дивизиона торпедных катеров бригады торпедных катеров Северного флота.

Звено Желвакова принимало активное участие в обеспечении проводки арктических конвоев союзников, патрулировании, тралении, торпедных атаках немецких кораблей. К августу 1944 года Желваков лично потопил вражеские миноносец, сторожевой корабль и транспорт, а также в составе группы потопил два сторожевых корабля, транспорт и танкер противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за «успешное командование звеном торпедных катеров и проявленное мужество и героизм в боях с немецкими захватчиками» старший лейтенант Иван Желваков был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 5064.

После окончания войны Желваков продолжил службу в Военно-морском флоте СССР, командовал отрядом дивизиона сторожевых катеров охраны водного района Балтийского флота. Трагически-погиб 4 февраля 1952 года, похоронен в Риге.

Был также награждён двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герасименко Д. Я. и др. Славен героями Северный флот. Мурманск, 1982.
• Герои Советского Союза Военно-Морского Флота. 1937—1945. — М.: Воениздат, 1977.
• Золотые Звёзды тихоокеанцев. Владивосток, 1982.

Отрывок, характеризующий Желваков, Иван Михайлович

Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.