Железная дорога Выборг — Йоэнсуу

Старая Карельская железная дорога (фин. Karjalan rata) между Выборгским вокзалом и Йоэнсуу с колеёй 1524 мм, соединяющая станции Йоэнсуу, Сортавала, Хийтола, Каменногорск и Выборгский вокзал. Железная дорога была построена на территории Великого Княжества Финляндского. В 1940-х гг. данная железная дорога южнее ст. Нийрала была передана Финляндией СССР согласно Московскому мирному договору, по результатам Советско-финской войны (1939—1940). На сегодняшний день большая часть пути расположена в Ленинградской области на Карельском перешейке, в Республике Карелия (Северное Приладожье) и в финской провинции Северная Карелия. Участок пути Маткаселькя — Йоэнсуу, проходящий через границу, используется для грузового движения, дорогу отремонтировали, уложили бесстыковой путь на бетонных шпалах. На сегодняшний день часть железной дороги, расположенная на территории России, входит в состав Санкт-Петербургского и Петрозаводского отделений Октябрьской железной дороги.

История

Решение о строительстве железной дороги длиной 311 км от Выборга до Йоэнсуу было принято в 1888 году. Работы по строительству были начаты в 1890, сразу после окончания работ по строительству железной дороги Савония.

Железная дорога от Выборга, через Антреа (Каменногорск) до Вуоксенниска (длиной 79 км) была завершена в ноябре 1892 года, от Антреа до Сортавалы (длиной 139 км) в ноябре 1893 года, и от Сортавалы до Йоэнсуу (длиной 132 км) в октябре 1894 года. На сооружении дороги в 1892 году работало 6000 человек.

Прямое сообщение между станциями Хийтола и Финляндским вокзалом в Санкт-Петербурге было открыто в 1917 году, через железную дорогу Рийхимяки-Санкт-Петербург (см. Железная дорога Санкт-Петербург — Хийтола).

Бомбардировка станции Элисенваара 20 июня 1944 года, во время Войны-продолжения, была самой сильной в финской истории; более сотни человек были убиты во время бомбардировки поезда с беженцами, эвакуировавшимися в Финляндию.

После Второй Мировой Войны Карельский перешеек и т. н. «Ладожская Карелия» вместе с населёнными пунктами Выборг, Хийтола, Элисенваара и Сортавала (Сердоболь) были переданы СССР, и большая часть станций железной дороги оказалась на советской стороне границы. Согласно Московскому мирному договору, подписанному 12 марта 1940 года, финляндское правительство передало Советскому Союзу 240-километровый участок железной дороги Выборг — Антреа — Хийтола — Яаккима — Сортавала — Маткаселькя — Вяртсиля. Только 71-километровый участок Йоэнсуу — Нийралаа остался на территории Финляндии.

В начале 1950-х годов финское правительство распорядилось построить новую железную дорогу, которая, начинаясь на станции Иматра, соединялась с северной железной дорогой в Саканиеми.

Ответвления

Выборг — Хийтола

условные обозначения  На Бусловскую  Выборг  На Финляндский вокзал  2 км 4.5 км Таммисуо М10 E 18 10.1 км Пальцево 12 км 13 км 16.2 км Гвардейское 17 км Пионерлагерь 21 км 23.2 км Возрождение 30.2 км Ханнила 32.2 км Никифоровское 38 км 39 км Куорекоски Вуокса 40 км Каменногорск  На Лосево (стр.)  5 км 8.8 км Пруды 16.3 км Лесогорский 20.8 км Кивиоя 24 км 25.6 км Светогорск Светогорск-экспорт Россия — Финляндия На Иматру 48.2 км Боровинка 54.2 км Красный Сокол Лениярви 59 км 60.4 км Бородинское 65.6 км Инкиля 71.4 км Хаколахти 77.8 км Ояярви 82.6 км Пуккиниеми  На Кузнечное  Хийтола  На Сортавалу

Вокзал Выборга также обслуживает поезда ряда других направлений.

• Линия на Каменогорск (26 км) и, через границу, в Иматру.

После Второй Мировой Войны участок Антреа — Энсо длиной 26 км был передан СССР. По состоянию на 2007 год, правительством Ленинградской области обсуждался проект по сооружению дополнительных путей для товарных составов вдоль северного берега реки Вуоксы между станциями Каменногорск и Лосево с передачей их в ведомство железной дороги Санкт-Петербург-Хийтола для доставки сырой нефти в порт Приморск по линии Санкт-Петербург-Выборг.

• Линия от Хийтолы на юг, до Санкт-Петербурга
• Линия от Элисенваары до станции Савонлинна. Линия соединялась с «Новой Карельской железной дорогой» на станции Париккала на финской стороне границы, но данная линия закрыта для движения и рельсы с финской стороны границы сняты. Также уничтожен остановочный пункт Тивиа. С российской стороны путь от Элисенваара до Сювяоро длиной 13 км с промежуточной платформой (бывшей станцией) Сорио в 7 километрах от Элисенваары разобран в 1991 году, однако до сих пор числится действующим.
• 22-километровый отрезок Симпеле — Элисенваара на линии Вуоксенниска — Элисенваара, построенный в 1937 году. Данный участок пути после передачи финской стороной СССР использовался для местных нужд. На участке имелись следующие станции и остановочные пункты: (Симпеле 100 км), Койтсансало — остановочный пункт 108 км, станция Ламминсало 111 км, Хаапаваара остановочный пункт 114 км, Элисенваара 122 км. Участок разобран в середине 80-х гг. XX века, на 2009 год полотно используется как автодорога (от Элисенваара до Кетроваара заасфальтирована).
• Также существует построенная в 1911 году промышленная железная дорога длиной 11 километров, ответвляясь от основного хода на станции Яккима к берегу Ладожского озера.
• В 1921 году была сооружена железная дорога между Маткаселькой (215 км) и Найстенъярви (139 км), которая в свою очередь была соединена с дорогой, соединяющей станции Питкяранта, Костомукша и Петрозаводск.
• На финской стороне границы существует железнодорожное сообщение Сяканиеми — Иматра — Коувола, проходящая вдоль российско-финской границы.

Использование

В России данная железная дорога используется, в основном, для перевозки нефти к портам Финского залива, а также древесины и железной руды из Карелии.

Пассажирское сообщение

Выборг — Каменногорск (1 ч 16 минут — 1 ч 32 минуты со всеми остановками в 2010 году)

Выборг — Хийтола (2 ч 46 минут — 2 ч 55 минут со всеми остановками в 2010 году)

Сортавала — Хийтола — Кузнечное (2 ч 15 минут от Сортавала до Хийтола со всеми остановками в 2010 году)

Санкт-Петербург (Ладожский вокзал) — Хийтола — Сортавала — Костомукша (примерно 2 часа 13 минут от Хийтолы до Сортавалы со всеми остановками в 2010 году)

См. также

• Железная дорога Санкт-Петербург — Хийтола

Отрывок, характеризующий Железная дорога Выборг — Йоэнсуу

Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.