Железная дорога Стоктон — Дарлингтон

Стоктон-Дарлингтонская железная дорога — первая в мире железная дорога общественного пользования на локомотивной (паровой) тяге. Открыта в 1825 году.

Общий обзор

Железная дорога Стоктон-Дарлингтон была построена в северо-восточной Англии между городами Стоктон на Тисе и Дарлингтоном, и имела длину 40 км. Дорога изначально предназначалась для вывоза угля с местных угольных шахт в округе Дарлингтона, к порту в Стоктоне, где он перегружался на морские корабли. Дорога и поныне находится в эксплуатации, и управляется компанией Northern Rail.

История

Эдвард Пиз, состоятельный купец и промышленник, получил полномочия от парламента на строительство железной дороги для обслуживания местных угольных шахт. К этому предприятию он пригласил уже известного на тот момент инженера и конструктора Джорджа Стефенсона, который уже в течение семи лет имел опыт эксплуатации и управления железными дорогами в Килингуорте, где также совершенствовал паровозы собственной конструкции.

Джордж Стефенсон при содействии Эдварда Пиза получил от британского парламента разрешение на использование на вновь построенной железной дороге локомотивной тяги.

Джордж Стефенсон отказался от старых конструкций, введя в конструкцию локомотивов новые принципы передачи тяги, но сохранив при этом и некоторые старые детали конструкции своих паровозов. Он также внёс улучшения в технологию строительства рельсового полотна и укладки пути.

Первоначально Джорджу Стефенсону помогал и его сын Роберт Стефенсон, впоследствии не менее известный изобретатель и конструктор локомотивов.

Джордж Стефенсон совместно с сыном и Эдвардом Пизом создали первый в мире локомотивостроительный завод в Ньюкасле. Дорога имела протяженность 26 английских миль. На наиболее крутом уклоне были установлены две стационарные паровые машины, для тяги поездов посредством лебедки, в дальнейшем от этих машин отказались, ибо паровозы продемонстрировали полную способность к самостоятельному ведению поезда даже на крутых уклонах. На дороге был построен также и один из первых железнодорожных мостов в истории, по проекту инженера Игнатиуса Бономи.

Первоначально вид тяги на дороге был преимущественно конным, только несколько позднее лошади были заменены паровозами, полностью доказавшими свою жизнеспособность, как полноценный и самостоятельный вид тяги.

Следующая дорога Стефенсона была проложена уже между крупными городами Ливерпулем и Манчестером.

Подвижной состав

Первым локомотивом для работы на дороге стал паровоз Джорджа Стефенсона Locomotion № 1, построенный на его собственном заводе.

Официальное открытие дороги состоялось 27 сентября 1825 года, первым составом на дороге стал пассажирский поезд, перевёзший около 600 пассажиров. Первые 19 км пути были преодолены им за два часа. Самыми первыми пассажирскими вагонами стали переоборудованные вагонетки для перевозки угля.

Ещё три паровоза, аналогичные Locomotion, были построены в 1826 г.

Первоначально паровая тяга была дороже конной (т.к. содержание одного паровоза обходилось дороже содержания одной лошади), но затем доказала свою экономическую эффективность с возрастанием объёма перевозок и веса поездов.

На дороге изначально не применялось никаких видов сигнализации, ставших известными позднее, и не было графика движения поездов. В 1833 году дорога была продлена до Мидлсбро, что ускорило перевозку угля, так как порт в Мидлсбро располагал более глубоководной гаванью, нежели Стоктон.

Дальнейшая судьба дороги

В 1833 году благодаря модернизации и совершенствованию организации движения и управления, дорога Стоктон-Дарлингтон обрела черты, свойственные современным железным дорогам. Были построены вторые пути, внедрена сигнализация, принятая как образцовая при строительстве новых железных дорог по всей Великобритании. Железная дорога Стоктон-Дарлингтон доказала реальную эффективность и экономическую целесообразность железных дорог как нового прогрессивного вида общественного транспорта. В 1863 г. Стоктон-Дарлингтонская железная дорога была объединена с Северо-Восточной железной дорогой, с включением железнодорожных сетей Лондона и Северо-Восточной железной дороги.

Ссылки

• [www.drcm.org.uk Дарлингтонский железнодорожный центр и музей].

Источники

• Pomeranz, Kenneth and Steven Topik (1999). The World That Trade Created: Society, Culture, and World Economy, 1400 to the Present. M.E. Sharpe, Inc., Armonk, NY. ISBN 0-7656-0250-4.
• Ransom, P.J.G., (1990) The Victorian Railway and How It Evolved, London: Heinemann.
• Stretton, C.E., (1896) The Development of the Locomotive: A Popular History (1803-1896), London: Crosby, Lockwood and Son.

Отрывок, характеризующий Железная дорога Стоктон — Дарлингтон

– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.