Орден Железного шлема

Орден Железного шлема
Оригинальное название	нем. Orden vom Eisernen Helm
Страна	Гессен-Кассель
Тип	орден
Кому вручается	всем категориям военнослужащих
Основания награждения	в память войны за освобождение от наполеоновских войск
Статус	не вручается
Статистика
Дата учреждения	18 марта 1814 года

Орден Железного шлема (нем. Orden vom Eisernen Helm) — гессен-кассельский военный орден, учреждённый курфюрстом Вильгельмом 18 марта 1814 года в память войны за освобождение от наполеоновских войск.

Знаком отличия служил чёрный окантованный серебром чугунный брабантский крест, с изображением открытого шлема в середине, по сторонам от которого стояли буквы «W.» и «K.», а под шлемом — «1814».

Статутом ордена был предусмотрен большой крест и кресты рыцарей (нем. Ritter) первого и второго классов. Рыцари носили кресты на красной с белыми краями ленте в петлице. Рыцари первого класса, помимо креста в петлице, носили крест на левой груди, а обладатели большого креста носили также крест на шее.

Ссылки

• Железный шлем // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Орден Железного шлема

– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.