Желтовский, Василий Максимович
| Василий Максимович Желтовский | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения |
с. Желтовское, Кугаевская волость, Тобольский уезд, Тобольская губерния, Российская империя |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
близ с. Самарово, Самаровская волость, Тобольский уезд, Тюменская губерния, РСФСР |
| Принадлежность | |
| Звание | |
| Сражения/войны | |
Желтовский, Василий Максимович (1895—15 мая 1921) — сибирский крестьянин, один из руководителей антисоветского восстания крестьян в Западной Сибири.
Биография
Родился в семье крестьянина в селе Желтовское Кугаевской волости Тобольского уезда. Участник Первой мировой войны, фельдфебель.
В начале 1921 г. служил делопроизводителем военкомата Кугаевской волости и имел середняцкое крестьянское хозяйство[1]. Возможно, принадлежал к партии социалистов-революционеров (СР, эсеров)[2]. Супруга -Елизавета Желтовская.
Повстанческая деятельность
Во время крестьянского восстания в начале 1921 года стал одним из главных военных руководителей повстанцев Тобольского уезда. 21 февраля Повстанческая армия заняла Тобольск и он стал фактическим руководителем («начальником гарнизона») города. На следующий день было выпущено «Обращение к гражданам» за его подписью[3]:
Обращение командования Северного отряда Народной повстанческой армии к гражданам Тобольска и его уездаг. Тобольск, 22 февраля 1921 г. Мы, крестьяне-пахари, идем за права человека и гражданина свободной Сибири, идем за освобождение порабощенных игом коммунизма братьев деревни и города. Наша задача — уничтожить коммунизм, заливший нашу родину-мать кровью сынов её, трудовое народное достояние наше захвативший на разорение и разграбление, обращавший вольного гражданина в раба. Трудна борьба с насильниками, но мы идем за правое дело. Мы — народ, и мы победим. Призывая во имя настрадавшейся нашей дорогой родины, мы, сыны её, зовем вас — крестьян, рабочих, солдат, офицеров, весь родной народ! Идите с нами на угнетателей-коммунистов, помогайте нам, несите все, что может пригодиться в борьбе за возрождение. Пришла пора покончить расчет с негодяями — подлыми разбойниками, дерзнувшими говорить нам от имени трудового крестьянства и рабочих, сулив нам небесные сказочные блага. Идите же, время не ждет. Кто спит — проснись, положи конец насилию и произволу. Да живет свободная Сибирь! Запись добровольцев и прием разного рода оружия, снаряжения и обмундирования производятся в военном штабе (ул. Свободы, д[ом] Корнилова), в уезде — в сельсоветах. Уполномоченный отрядом Народной армии В. Желтовский Начальник штаба Козлов
Взятие города открывало повстанцам путь на север, к Сургуту и Обдорску. Приказом № 8 от 24 февраля начал мобилизацию мужчин 18-35 лет (неуспешную). 25 февраля в Тобольске прошли выборы в крестьянско-городской Совет. Под ударами РККА 8 апреля город был оставлен, Народная повстанческая армия начала отступление на север.
Василий Максимович Желтовский со своим штабом погиб 15 мая 1921 года в бою близ с. Самарово (ныне район города Ханты-Мансийска).
Напишите отзыв о статье "Желтовский, Василий Максимович"
Ссылки
- ↑ [xn--80aaa0andw4aj.xn--p1ai/index.php?option=com_kunena&func=view&catid=31&id=45&limit=20&limitstart=140&Itemid=14 Форум сибирского казачества]
- ↑ [www.narodjournal.ru/index.php/kultura2/2009-06-29-18-34-59/529-1921.html Ожгибесова О. 121-й: Тобольская эпопея]
- ↑ [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/76921 Фонд Александр Яковлева. Сибирская Вандея] ТОЦДНИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 261. Л. 52. Типографский оттиск. Опубликовано: Вестник Тобольского городского совета. № 1. 25 февраля 1921 г.
Литература
- [sibirskaya-vandeya.narod.ru/ Сибирская Вандея. 1919—1920. Документы в 2-х томах.]
- [www.encyclopaedia-russia.ru/article.php?id=177 Западно-Сибирское восстание 1921—1922 в «Энциклопедии России»]
Отрывок, характеризующий Желтовский, Василий Максимович
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
