Жельвис, Владимир Ильич

Владимир Ильич Жельвис

Владимир Ильич Жельвис (до 1947 года Хаинсон; род. 4 августа 1931, Ленинград) — советский и российский лингвист и культуролог, доктор филологических наук, профессор кафедры иностранных литератур и языков Ярославского педагогического университета.

Биография

Владимир Жельвис родился в 1931 году в Ленинграде, в семье слесаря-лекальщика Ильи Борисовича Хаинсона (погиб на фронте в 1942 году) и служащей Ленэнерго Александры Ивановны Жельвис. Пережил блокаду Ленинграда.

Окончил 1-й Ленинградский педагогический институт иностранных языков (1955) и аспирантуру Ленинградского государственного педагогического института (1959).

В 1959—1962 годах преподавал в Благовещенском педагогическом институте.

С 1962 года преподает в Ярославском педагогическом университете.

Доктор филологических наук, профессор (1993).

Переводит прозу с английского языка.

Женат, имеет двух дочерей.

Проживает в Ярославле.

Избранные труды

• Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. М., «Ладомир», 1997, 2001. (первое в России монументальное исследование инвективной лексики)
• The Xenophobe’s Guide to the Russians. Лондон, 2001,2004,2005,2011.
  • В переводе на русский язык: Эти странные русские, 2002.
• Прогулки по Ярославлю: Путеводитель. — Ярославль: Верхняя Волга, 2001.
• «Мы — одной крови — ты и я!», 2006 (книга популярных очерков по межкультурной коммуникации).
• Наблюдая за русскими, 2011.
• «Обнимитесь, миллионы!», 2016

Ссылки

[www.biografija.ru/biography/zhelvis-vladimir-ilich.htm Жельвис Владимир Ильич]

Отрывок, характеризующий Жельвис, Владимир Ильич

Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?