Четвёртая женевская конвенция
Женевская конвенция о защите гражданского населения в военное время, также известная как четвертая женевская конвенция — принята 12 августа 1949 года; вступила в силу 21 октября 1950 года[1].
Как и предыдущие женевские конвенции, действует под эгидой Международного комитета красного креста[2].
В 1993 году Совет Безопасности ООН включил конвенцию в состав обычных норм международного права[en], что сделало её обязательной для исполнения не только для стран-подписантов, но всех других стран, вовлеченных в военные конфликты[3].
Содержание
Принципы
Конференция выработала соглашение в результате заседания, проходившего в Женеве с 21 апреля по 12 августа 1949 года. Конвенция составлена на французском и английском языках. Оба текста являются одинаково аутентичными. Федеральный совет Швейцарии обеспечивает официальные переводы конвенции на русский и испанский языки.
- Женевские конвенции требуют от сторон, участвующих в конфликте, проводить различие между гражданским населением и непосредственными участниками военных действий (комбатантами) с целью обеспечения защиты гражданского населения и гражданских объектов. Запрещены нападения как на гражданское население в целом, так и на отдельных мирных граждан.
- Нападения должны быть направлены только против военных объектов. Лица, которые не принимают или прекратили принимать участие в боевых действиях (включая военнопленных), имеют право на уважение их жизни, а также физической и психической неприкосновенности. Таким людям должна быть обеспечена защита и гуманное обращение при всех обстоятельствах без какой бы то ни было дискриминации.
- Запрещено убивать или наносить ранения противнику, который сдался в плен или не может более принимать участия в боевых действиях.
- Запрещено также применять оружие или методы ведения боевых действий, способные вызвать ненужные потери или излишние страдания.
- Раненым и больным необходимо оказать медицинскую помощь, независимо от того, к какой стороне в конфликте они принадлежат. Необходимо обеспечить защиту медицинского персонала и медицинских учреждений, а также их транспорта и оборудования.
- Эмблема красного креста или красного полумесяца на белом фоне является знаком этой защиты. Лица и объекты, использующие эмблемы красного креста и красного полумесяца, не могут подвергаться нападению. В то же время, нельзя использовать эмблему неправомерно. (ст. 19 Конвенции I)
- Взятые в плен участники военных действий и гражданские лица, находящиеся во власти противника, имеют право на сохранение жизни, уважение их достоинства, личных прав и убеждений (политических, религиозных и иных). Они должны быть защищены от любых насильственных действий и репрессалий. Они имеют право на переписку со своими семьями и на получение помощи. Каждому человеку должны быть предоставлены основные судебные гарантии.
Окончательный вариант Женевских конвенций был принят в 1949 г. Последующие вооруженные конфликты (национально-освободительные войны в 70е годы XX века) показали необходимость расширения правовых норм, применимых к боевым действиям. Это повлекло за собой принятие в 1977 году [www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/html/genevaconventions двух Дополнительных Протоколов] к Женевским конвенциям.
В 2005 году был принят третий [www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/html/treaties-third%20protocol-emblem-081205 Дополнительный протокол], который учредил дополнительную эмблему, красный кристалл. Эта эмблема может использоваться вместе с красным крестом и красным полумесяцем или самостоятельно.
Гуманные принципы этих, а также предыдущих соглашений, тем не менее, часто игнорируются на практике. По оценкам специалистов, во время Первой мировой войны число жертв среди мирного населения составляло около 10 процентов, во время Второй мировой войны — около 50 процентов, а в настоящее время число жертв среди мирного населения во время военных конфликтов нередко составляет около 90 процентов всех жертв.[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Четвёртая женевская конвенция"
Примечания
- ↑ [www.icrc.org/Web/Eng/siteeng0.nsf/html/party_main_treaties States party to the main treaties]. The American National Red Cross. Проверено 5 декабря 2009.
- ↑ [www.bbc.com/news/world-europe-35023029 «Geneva Conventions laws of war 'need fixing'»], BBC, 8 декабря 2015
- ↑ [legal.un.org/avl/ha/icty/icty.html United Nations Audiovisual Library of International Law]
- ↑ [www.elpais.com/articulo/internacional/guerra/moderna/debilita/Convenciones/Ginebra/elpepuint/20090815elpepiint_8/Tes La guerra moderna debilita las Convenciones de Ginebra] El Pais, 15 августа 2009 г. (исп.)
Ссылки
- [www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/geneva-conventon-1.htm Конвенция (I) об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях.]
- [www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/geneva-conventon-2.htm Конвенция (II) об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море.]
- [www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/geneva-conventon-3.htm Конвенция (III) об обращении с военнопленными.]
- [www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/geneva-convention-4.htm Конвенция (IV) о защите гражданского населения во время войны.]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Четвёртая женевская конвенция
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
