Женственность

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Женственность (фемининность) — совокупность качеств, традиционно приписываемых женщинам или ожидаемых от женщин, таких как чувствительность, нежность, мягкость, жертвенность, сострадательность[3]. Понятие женственности включает в себя как биологические, так и социальные и культурные элементы и не связано исключительно с женским биологическим полом. Противоположностью женственности является маскулинность (мужественность) — мужской гендерный стереотип, включающий в себя такие черты, как смелость, независимость, уверенность в себе, хладнокровие и рациональность[3].





История

Хотя в разные времена и в разных культурах женственность могла определяться по-разному, можно выделить ряд качеств, наиболее часто приписываемых женщинам: к их числу принадлежат чувствительность, мягкость, жертвенность, сострадательность, покорность, иррациональность[3][4]. Эти представления, однако, не являются полностью универсальными. Одной из первых исследователей, изучавших различия в гендерных системах у разных народов, стала Маргарет Мид со своей работой «Пол и темперамент в трёх примитивных обществах» (1936). В ней она описала уклад примитивных племён — арапешей, мундугуморов и чамбули; при этом у арапешей обоим полам было свойственно нежное, «женственное» в западном понимании поведение, мундугуморы, вне зависимости от пола, были подчёркнуто воинственными и «маскулинными», тогда как у чамбули женщины занимались физическим трудом и считались «практичным» полом, в отличие от мужчин, которые занимались в основном тем, что прихорашивались и украшали себя[5]. Хотя некоторые её положения позднее подвергались серьёзной критике, эта работа стала важной вехой в истории культурной антропологии и гендерных исследований[6].

Во многих культурах женственность связывалась с материнством и сексуальностью — многие традиции приписывают божествам любви (Иштар, Афродита и т.д.) именно женский пол[7]. В патриархальном обществе главные женские «добродетели» связаны с традиционными женскими ролями — замужеством, материнством, ведением хозяйства. Так, в библейской Книге притчей Соломоновых превозносится скромная и трудолюбивая жена, которая «добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками» и «уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке её»[8]. Добродетельной жене противопоставляется «прелюбодейная», «позорная жена» — это противопоставление находит отражение в средневековых русских[7] и западных[9] поучительных произведениях. В древнекитайской натурфилософии важнейшее место занимает концепция единства-противостояния инь и ян — двух фундаментальных начал; при этом инь ассоциируется с женским началом, но также с негативным, темным, холодным, влажным, пассивным, а ян — с мужским, позитивным, светлым, тёплым, сухим, активным. В индийской мифологии, напротив, именно женское начало (Пракрити, Шакти) считается деятельным.

Природа или воспитание

Вопрос о том, являются ли гендерная идентичность и специфическое поведение врождёнными или формируются под влиянием среды, остаётся предметом дебатов. По словам известного психолога, бывшего президента Американской психологической ассоциации Дайаны Ф. Хэлперн, на их формирование влияют оба фактора, однако науке ещё предстоит узнать, насколько высока значимость каждого из них[10]. Популярная в 1960-е и 1970-е годы теория, продвигавшаяся такими авторами, как Джон Мани и Анке Эрхардт, предполагает, что будущая гендерная самоидентификация и соответствующее поведение индивида определяются влиянием материнских гормонов, приводящим к формированию у эмбриона «мужского» или «женского» мозга. Позднее, однако, эта теория подвергалась критике с различных сторон и на сегодняшний день считается спорной[11] Существуют исследования, показывающие известные различия в психологии и ментальных способностях мужчин и женщин, однако, как указывают, например, Энн Галлахер и Джеймс Кауфман, на исполнение соответствующих задач часто влияет угрозой подтверждения стереотипа: в обстановке «испытания» девочки и женщины, осознанно или нет, хуже выполняли задания, связанные со стереотипно «неженскими» областями деятельности, тогда как в других условиях они справлялись с ними намного успешнее[12]. Распространена точка зрения, что «женственность» вообще целиком или преимущественно формируется под влиянием окружения: по словам Симоны де Бовуар, «женщиной не рождаются, ей становятся»[13]. Так, Кейт Миллет отмечала, что девочек с детства окружают особыми, специфически «девчачьими» игрушками, книжками, играми, напоминающими им об их женском «предназначении»[14].

В юнгианской психологии архетипические образы мужского и женского начал называются анимусом и анимой соответственно. Юнг связывал анимус с категоричными, жёсткими, чрезмерно принципиальными, направленными вовне решениями, а аниму — с подверженностью влияниям эмоций и настроений и направленностью вовнутрь. Считается, что каждый человек носит в себе оба начала в различных пропорциях, при этом доминирование анимуса или анимы не связано впрямую с его биологическим полом и сексуальной ориентацией (например, в характере мужчины вполне может преобладать анима — «женское» начало, и наоборот).

См. также

В Викицитатнике есть страница по теме
Женственность

Напишите отзыв о статье "Женственность"

Примечания

  1. [books.google.ca/books?id=phnkJIUyjmoC&pg=PA93&dq=venus+goddess+femininity&hl=en&ei=Cx8rTv-FG43AgQft-8WfCw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=6&sqi=2&ved=0CEUQ6AEwBQ#v=onepage&q=over%20all%20feminine%20charms&f=false Manifestations of Venus: art and sexuality pg 93] By Katie Scott, Caroline Arscott pg 93-«…began its consideration of Venus by describing her as …. who presided over all feminine charms, for…»
  2. [books.google.ca/books?id=n2Sv0gysRhUC&pg=PA49&dq=venus+goddess+femininity&hl=en&ei=Cx8rTv-FG43AgQft-8WfCw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=5&sqi=2&ved=0CEAQ6AEwBA#v=snippet&q=%22configuration%20of%20exotic%20femininity%22&f=false The Pacific muse pg 49] By Patty O’Brien "The young beautiful Venus wringing water from her tresses was a configuration of exotic femininity that was…
  3. 1 2 3 Thomas, R. Murray (2000). [books.google.com/books?hl=fr&id=-RxIUDYIuiIC Recent Theories of Human Development]. Sage Publications. p. 248. ISBN 0761922474
  4. Worell, Judith, Encyclopedia of women and gender: sex similarities and differences and the impact of society on gender, Volume 1. Elsevier, 2001, ISBN 0-12-227246-3, ISBN 978-0-12-227246-2
  5. Mead, Margaret (2003). Sex and Temperament in Three Primitive Societies (1st Perennial ed.). New York: Perennial an impr. of HarperCollins Publ. ISBN 978-0060934958.
  6. [www.encyclopedia.com/topic/Femininity.aspx Femininity. International Encyclopedia of the Social Science, 2008]
  7. 1 2 Мороз Е. Веселая Эрата: Секс и любовь в мире русского Средневековья. — М.: Новое литературное обозрение, 2011
  8. Притчи, 31
  9. Дюби Ж., Перро М. (общ. ред.) История женщин на Западе. Том II: Молчание Средних веков. СПб: Алетейя, 2009
  10. Halpern, Diane F, Sex Differences In Cognitive Abilities, 2000
  11. Bem, Sandra Lipsitz (1993). The Lenses of Gender: Transforming the Debate on Sexual Inequality. New Haven u.a.: Yale University Press. pp. 25–27. ISBN 0-300-05676-1.
  12. Ann M. Gallagher, James C. Kaufman, Gender differences in mathematics: an integrative psychological approach, Cambridge University Press, 2005, ISBN 0-521-82605-5, ISBN 978-0-521-82605-1
  13. de Beauvoir, Simone (2010). The Second Sex. New York: Knopf. ISBN 0307265560.
  14. Millett, Kate (1968). Sexual Politics

Отрывок, характеризующий Женственность

В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.