Женщина-арбуз

Женщина-арбуз
The Watermelon Woman
Жанр	Комедия
Режиссёр	Шерил Дьюни
Продюсер	Александра Юхаш Барри Свимар
Автор сценария	Шерил Дьюни
В главных ролях	Шерил Дьюни Джиневра Тёрнер
Оператор	Мишель Креншо
Композитор	Пол Шапиро
Кинокомпания	Dancing Girl
Длительность	90 мин.
Бюджет	$300 000
Страна	США США
Язык	Английский
Год	1996
IMDb	ID 0118125
Выход фильма «Женщина-арбуз» (оригинальное название — The Watermelon Woman)

К:Фильмы 1996 года

«Женщина-арбуз» (англ. The Watermelon Woman) — комедия 1996 года режиссёра Шерил Дьюни. Первый фильм об афроамериканских лесбиянках.

Сюжет

Фильм снят в жанре псевдодокументального фильма, фокусируясь на личности несуществующей голливудской актрисы и эпохе 1930-х годов.

Шерил (Шерил Дьюни), молодая афроамериканка, работает в видео-магазине в Филадельфии со своей подругой Тамарой (Валери Уолкер). Они зарабатывают дополнительные деньги, снимая видео на заказ. Шерил заинтересовывается фильмами 1930-х годов, в которых играют чернокожие актрисы. Она замечает, что эти актрисы часто не упоминаются в титрах. Посмотрев один из фильмов тех времен с актрисой (Лиза Мари Бронсон), которая обозначена в титрах просто как «Женщина-арбуз», Шерил решает снять о ней документальный фильм и выяснить больше о её жизни.

В это же время Шерил знакомится в магазине с белой женщиной Дианой (Джиневра Тёрнер), которая, к удивлению Тамары, начинает флиртовать с Шерил. Диана просит Шерил помочь ей в выборе фильмов.

Для своего проекта Шерил начинает брать интервью у людей на улице, спрашивая, знают ли они об актрисе «Женщина-арбуз». Задав тот же вопрос своей матери, она обнаруживает, что мать помнит эту актрису в лицо. Мать рассказывает Шерил, что слышала, будто «Женщина-арбуз» выступает как певица в филадельфийских клубах. Мать советует дочери встретиться с Ли Эдвардсом (Брайан Фримен) — человеком, который проделал много работы по исследованию фильмов с участием чернокожих актёров. Шерил вместе с Тамарой отправляются к нему, и тот рассказывает о культуре чернокожего населения Филадельфии 1920-х и 30-х годов. Он объясняет, что в те дни афроамериканки играли в основном служанок.

Шерил встречается с подругой своей матери Ширли, которая оказывается лесбиянкой. Ширли рассказывает, что «Женщину-арбуз» звали на самом деле Фей Ричардс и что она тоже была лесбиянкой. Также Ширли сказала, что Фей жила с Мартой Пейдж, белой женщиной-режиссёром, и что Марта была злобной и уродливой женщиной.

Между тем Диана продолжает знакомство с Шерил. Она приглашает её к себе домой. Шерил остается с ней ужинать, рассказывает о своем проекте. Общение переходит во флирт, и в итоге девушки занимаются сексом. Шерил решает, что хотя Диана не её типа, но ей понравилось быть с ней.

Затем Шерил встречается с критиком Камиллой Паглия, которая направляет её в архив организации CLIT, где хранится много информации о лесбиянках. Там Шерил находит фотографии Фэй Ричардс. С помощью Дианы Шерил пытается связаться с сестрой Марты Пейдж, которая отрицает, что Марта была лесбиянкой.

По мере того, как Шерил и Диана сближаются, Тамара дает понять Шерил, что Диана ей не по душе и она не одобряет их отношений. Она обвиняет Шерил в желании быть белой, а Диану в том, что черные люди являются для неё фетишем.

Шерил звонит Джун Уолкер (Шерил Кларк), узнав, что та была подругой Фэй в течение 20 лет. Они договариваются о встрече, но Джун увозят в больницу и она оставляет Шерил письмо. В нём она рассказывает, что она злится на Марту Пейдж, и что Марта ничего не могла сделать с тем, чем была жизнь Фэй.

В разлуке с Дианой, в ссоре с Тамарой, Шерил заканчивает свой проект.

Актёрский состав

В ролях   Персонаж  Шерил Дьюни Шерил Джиневра Тёрнер Диана Валери Уолкер Тамара Лиза Мари Бронсон Фэй "Женщина-арбуз" Ричардс Шерил Кларк Джун Уолкер

"|  В ролях   Персонаж  Ирэн Дьюни в роли самой себя Брайан Фримен Ли Эдвардс Камилла Палья в роли самой себя Сара Шульман Активистка CLIT В. С. Броди Певица караоке

Награды

Фильм получил следующие награды:

Награды
Фестиваль / Премия	Год	Награда	Категория	Победитель
Берлинский кинофестиваль	1996	Тедди	Лучший художественный фильм	Шерил Дьюни
Кинофестиваль «Аутфест»	1996	Приз зрительских симпатий	Outstanding Narrative Feature	Шерил Дьюни

Интересные факты

• Таинственная «Женщина-арбуз», придуманная режиссёром, на самом деле имеет реальных прототипов в лице Хэтти Макдэниел и Баттерфлай МакКуин — американских чернокожих актрис, чьи имена зачастую даже не указывались в титрах. Прототипом для режиссёра Марты Пейдж послужила Дороти Арзнер.
• Джиневра Тёрнер, сыгравшая Диану, — открытая лесбиянка. Она является сценаристкой первых серий сериала «Секс в другом городе», фильма «Ловись, рыбка», а также картины «Американский психопат».

См. также

• New Queer Cinema — направление в американском независимом кинематографе, возникшее в ранних 1990-х годах.
• Laura L. Sullivan. Chasing Fae: The Watermelon Woman and Black Lesbian Possibility // [books.google.co.uk/books?id=dGbKz7-z6YcC&pg=RA1-PA211&source=gbs_toc_r&cad=0_0&sig=TsiP3HrCPXgm6pDqFf1_TxFyboM The Black Studies Reader] / Jacqueline Bobo. — Routledge, 2004. — ISBN 0415945534..
• Лесбийские отношения в кинематографе

Ссылки

• «Женщина-арбуз» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v136227 Женщина-арбуз] (англ.) на сайте allmovie
• [www.rottentomatoes.com/m/watermelon_woman/ Женщина-арбуз] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
• [www.cheryldunye.com/pages/watermelon.html Страница фильма] (англ.). Проверено 1 апреля 2011. [www.webcitation.org/5xcpHgYPR Архивировано из первоисточника 1 апреля 2011].

Отрывок, характеризующий Женщина-арбуз

В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.