Жеребцова, Полина Викторовна

Полина Жеребцова
Литературный фестиваль в Кельне, Германия 2015
Имя при рождении:	Полина Викторовна Жеребцова
Место рождения:	Грозный, ЧИАССР
Род деятельности:	прозаик, поэт, публицист
Направление:	гуманизм
Жанр:	документальная проза, публицистика, нон-фикшн
Язык произведений:	русский
Дебют:	Дневник Жеребцовой Полины (2011)
Премии:	2006 — Международная литературная премия имени Януша Корчака за отрывок из Дневника («Крещение» — 2000 год) . 2006 — Международная литературная премия имени Януша Корчака за военный рассказ «Маленький Ангел» . 2012 — Финалист премии имени Андрея Сахарова «За журналистику как поступок»

Поли́на Ви́кторовна Жеребцо́ва (род. 20 марта 1985, Грозный, СССР) — писательница-документалист, поэтесса. Автор чеченских дневников и рассказов, которые были переведены на многие языки мира.

В 2013 году Полина получила политическое убежище в Финляндии. Занимается правозащитной деятельностью. Финалист премии имени А. Сахарова «За журналистику как поступок» 2012 год Автор «Доклада о военных преступлениях на территории Чеченской республики 1994—2004 гг.».

Полина родилась в многонациональной семье на территории Чечено-Ингушской АССР, в городе Грозном. Во время военных кампаний за пределы Чеченской Республики не выезжала. С началом войны 1994 года в Чеченской Республике девятилетняя Полина Жеребцова начинает вести личный дневник, в котором описывает происходящие исторические события на своей Родине.

В октябре 1999 года, в результате ракетного удара российских войск по рынку в городе Грозный, Полина Жеребцова получила ранение средней тяжести (девочка в это время помогала матери в мелкой торговле).

Детство

Полина Жеребцова родилась 20 марта 1985 года в многонациональной семье в Грозном. Она считает себя космополитом, так как в её роду множество разных национальностей. Отец Полины умер, когда она была совсем маленькой. Мать Полины Жеребцовой, Елена Жеребцова, работала в должности старшего товароведа на крупном предприятии. Свободное время она посвящала воспитанию дочери.

Дед Полины по материнской линии, с которым у неё сложились дружеские отношения, Жеребцов Анатолий Павлович, работал в Грозном более 25 лет на телевидении журналистом-кинооператором. Бабушка Полины по материнской линии была профессиональной художницей. Дед по отцовской линии был актёром и музыкантом. Бабушка по отцовской линии была профессиональной актрисой.

Полина Жеребцова росла в семье, где почитались в равной степени такие книги, как Тора, Библия и Коран. С детства изучала религии разных народов, историю и философию. Любимым предметом в школе была литература.

В семье Полины Жеребцовой часто повторяли «Мы — люди мира!» зная, что в роду были разные национальности.

Первая война

Начинается первая военная кампания (1994—1996 гг.) В самом начале войны погибает дед Полины Жеребцовой, Анатолий. Больница г. Грозного по улице Первомайской, в которой по состоянию здоровья, находится 72-летний участник Великой Отечественной Войны, обстреливается с воздуха самолетами.

Полина делает первые серьёзные записи в свой дневник. Она ведет его для себя и дает соседям и друзьям нарицательные имена. Записывает смешные и грустные моменты жизни.

Война 1994—1996 годов в Чеченской Республике нарушает отношения между русским и чеченским народами. Появляется вражда, ненависть, взаимные упреки. Из-за фамилии Полина подвергается неоднократным незаслуженным оскорблениям в школе после военного конфликта 1995 года.

Неприязнь представителей чеченского народа к русским соседям и знакомым Полины Жеребцовой описана ею позднее в документальных рассказах.

Вторая война

В 1999 году, начинается новый виток войны в Грозном на Северном Кавказе. Полине Жеребцовой уже 14 лет. Её «Дневник» обрастает новыми подробностями происходящего.

Помогая после школы торговать матери на центральном рынке Грозного, Полина Жеребцова получает ранения средней тяжести в ноги. Печально знаменитый по своим масштабам, обстрел мирного рынка, 21 октября 1999 года описывается в предварительном докладе «Неизбирательное применение силы федеральными войсками в ходе вооруженного конфликта в Чечне в сентябре-октябре 1999 года»

В связи с ранением и болезнью, Полина Жеребцова с матерью не успевают выехать из объятого войной Грозного. Начинаются голод, скитания, выселение вместе с другими соседями на «зачистку», описанное Полиной на страницах своего «Дневника».

Полина Жеребцова несколько раз находится между жизнью и смертью. Но с упорством продолжает писать, так как надеется, что кто-нибудь найдет её тетради и прочитает, о том, как страдают мирные жители — дети и старики, во время войны.

Главное для неё — чтобы люди поняли, что нельзя допускать войны, тем более на территории своего же государства. «Дневник» так же рассказывает о том, что до начала конфликта 1994 года в Республике, отношения между русским и чеченским народами были взаимно дружественными.

«Я думала, когда меня убьют, люди найдут этот дневник. Я думала, люди прочитают этот дневник и поймут, что никогда не нужно воевать. Полина» [www.inosmi.ru/social/20111001/175428012.html/ («The Guardian»)]

Дом по улице заветы Ильича, в городе Грозном, в котором до войны проживала семья Полины Жеребцовой, после военных действий 1999—2000 годов восстановлению не подлежал. Однако Полина с матерью проживали ещё более года, без удобств в катастрофических условиях.

Только в феврале 2000 года, через пять месяцев после ранения, 14-летней Полине Жеребцовой делают операцию. Оперируют врачи из 9-й московской больницы, в госпитале МЧС на территории разрушенного Грозного — вынимают самый крупный осколок.

За ранения (16 осколков) никакой компенсации Полина не получила. Обращалась в московский «Мемориал», чтобы помогли подать иск «о ракете» в ЕСПЧ, но там объяснили, что они этим «не занимаются».

Деятельность

Полина Жеребцова поменяла 5 школ в городе Грозном. Все они были поочередно разрушены во время военных действий в Чеченской Республике.

В 2002 году 17-летняя Полина Жеребцова поступила в ЧГПИ (Чеченский государственный педагогический институт).

В 2004 году закончила школу корреспондентов с красным дипломом.

С 2003 года сотрудничала с различными СМИ и литературными журналами на Кавказе. Направления, к которых работает П. Жеребцова: журналистские расследования, публицистика, интервью, очерки, рассказы, стихи, эссе, фельетоны, сказки для детей. Более трёхсот стихотворений поэтессы опубликованы в СМИ. В 2013 году стихи П. Жеребцовой вышли в антологии поэзии [skifiabook.ru/store/hudozhestvennaya-literatura/poeziya/item_222.html Взгляд белой кошки ]

В 2005 году семья Полины Жеребцовой переезжает в Ставрополь, устав от постоянных взрывов и терактов в Чечне, так как война фактически продолжается. В Ставрополе Полина Жеребцова переводится в Северо-Кавказский государственный технический университет на заочное отделение «Общая психология» (диплом получен в 2010 году).

В 2006 году, Полина Жеребцова становится лауреатом международного литературного конкурса имени Януша Корчака в Иерусалиме, сразу в двух номинациях.

В 2006 году она пишет письмо Александру Солженицыну: рассказывает о своих Дневниках и просит помочь с публикацией. Сотрудники фонда Солженицына помогают Полине переехать в Москву, но дневники опубликовать не удается.

С 2007 года стала членом Союза журналистов России. Имеет международную профессиональную карточку журналиста International Press Card

С 2008 года Полина Жеребцова публиковалась в журналах «Знамя», «Большой город», «Отечественные записки» .

Об этом времени сказано:

Жеребцова по-прежнему перебивается случайными заработками, чтобы свести концы с концами: она публикует статьи и работает няней, иногда консультантом [www.inosmi.ru/social/20111001/175428012.html/ («The Guardian»)]

В 2011 году осенью вышла книга Дневник Жеребцовой Полины (1999-2002гг).

С 2012 года в ПЕН-клубе.

Оценка творчества

Полина Жеребцова пишет в документальном жанре, где свидетельство очевидца превыше всего. Российские и зарубежные критики считают объединение документальности и художественности у Жеребцовой настолько высокого мастерства, что её проза достигает цели воспитания следующих поколений.

Отмечая традиции русской литературы в творчестве Жеребцовой, публицист Андрей Десницкий пишет, что её военная проза блестяще раскрывает всю беззащитность маленького человека перед бездушной системой и заставляет глубоко задуматься о смысле бытия.

Критики ставят книги П. Жеребцовой в один ряд с дневником Анны Франк, которая делала записи во время Второй мировой войны, Златой Филипович, чей дневник повествует о войне в Боснии, Таней Савичевой из блокадного Ленинграда и рассказами Варлама Шаламова, признавая что это не только качественный первичный источник, но он еще и психологический документ.

Литературный критик Лиза Биргер констатирует, что описание того как люди превращаются в нелюдей, у Жеребцовой достигают невероятной литературной силы.

Журналист и редактор Филипп Дзядко в своей рецензии отмечает, что дневники П. Жеребцовой показывают ценность отдельной человеческой жизни, которая выше любых геополитических соображений, национальных различий и глобальных концепций, а любовь и воля к жизни сильнее зова крови и разрывов снарядов.

Политические взгляды

После крымских событий Полина Жеребцова выступила на Радио Свобода с осуждением российской политики в отношении Украины.

В июле 2012 года Полина Жеребцова подписала обращение российской оппозиции «Путин должен уйти», выразив несогласие с существующей системой правления.

Тот ад, в котором я жила, и тот кошмар, в котором живут миллионы людей в РФ, недопустим. У власти должны быть люди с философским складом ума, стремящиеся к миру, и всячески пытающиеся добиться для сограждан человеческих условий жизни. То, что мы имеем сейчас – доказательство обратного процесса. П. Жеребцова.

— [www.golos-ameriki.ru/a/chechenian-girl/1442201.html Голос Америки]

В декабре 2013 года Полина Жеребцова написала открытое [grani.ru/blogs/free/entries/222757.html Письмо Ходорковскому] с осуждением его высказывания о готовности «воевать за сохранение Северного Кавказа в составе страны». , и посоветовала М. Ходорковскому прочитать её детский дневник о войне.

В 2015 году [grani.ru/blogs/free/entries/222757.html Письмо Ходорковскому] было признано «экстремистскими материалами» и запрещено к распространению на территории РФ решением Троицкого суда Челябинской области.. Политолог Андрей Пионтковский узнав об этом, написал что «нравственная позиция П. Жеребцовой куда более убедительная, чем позиция Навального или Ходорковского». Информационно-аналитический центр «Сова» не усмотрел в тексте письма П. Жеребцовой никакого экстремизма.

Жеребцова выступает за освобождение Бориса Стомахина.

Библиография

Год	Тип	Название
2011	военный дневник	Дневник Жеребцовой Полины
2014	военный дневник	Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994-2004
2015	рассказы	Тонкая серебристая нить
2017	Автобиографическая повесть	Ослиная порода

Сборники:

• Жеребцова Полина Взгляд белой Кошки. Сборник стихотворений. — С-П.: «Скифия», 2013.
• Жеребцова Полина Кавказский экспресс. Сборник рассказов. Издательство «Мавраевъ», 2016.

Журнальные публикации:

• Жеребцова Полина Девушка из Грозного. Дневник. — журнал «Большой город», 2009.
• Жеребцова Полина Вы мне поверьте. Дневник. — журнал «Знамя», 2010, № 5.
• Жеребцова Полина Дневник. Чечня, 2003. — журнал «Отечественные записки», 2013, том № 2 (53)
• Жеребцова Полина Путь политэмигранта. Дневник. — журнал «Знамя», 2013, № 6.
• Жеребцова Полина У Лукоморья — журнал «Знамя», 2016, № 6.

Переводы на иностранные языки

• Жеребцова Полина. Le journal de Polina. — Paris: Books, 2013. — 557 с. — 10 000 экз. — ISBN 2-36608-032-8.

• Жеребцова Полина. Tytönpäiväkirja. — Helsinki: INTO, 2014. — 5000 экз. — ISBN 978-952-264-312-4.

• Жеребцова Полина. LE JOURNAL DE POLINA. — Франция, Paris: 10/18, 2015. — 528 с. — 7000 экз. — ISBN 978-226-406-455-4.

• Жеребцова Полина. Мураха в скляній банці. Чеченські щоденники 1994-2004 рр.. — Украина: Книжковий клуб «Клуб сімейного дозвілля, 2015. — 650 с. — 5000 экз. — ISBN 978-966-14-8343-8.

• Жеребцова Полина. Polinas Tagebuch. — Германия: Rowohlt Verlag, 2015. — 600 с. — 8000 экз. — ISBN 978-3-87134-799-3.

• Жеребцова Полина. Polinos Dienorastis. — Литва: Tytoalba, 2015. — 600 с. — 5 000 экз. — ISBN 978-6-09466-107-5.

• Жеребцова Полина. Тонка сріблиста нить. — Ukraine: BСЛ, 2016. — 272 с. — 3000 экз. — ISBN 978-617-679-207-9.

• Жеребцова Полина. Deníky Poliny Žerebcovové. — Czech Republic: BizBooks, 2016. — 480 с. — 3000 экз. — ISBN 978-80-265-0500-6.

Литературные премии

• 2006 — Лауреат международной литературной премии имени Януша Корчака за отрывок из Дневника («Крещение» — 2000 год).
• 2006 — Лауреат международной литературной премииимени Януша Корчака за военный рассказ «Маленький Ангел».
• 2012 — Финалист премии имени Андрея Сахарова «За журналистику как поступок».
• 2015 — Книга «Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994-2004 гг.» вошла в лонг-лист литературной премии «Ясная Поляна»..
• 2016 — Книга «Тонкая серебристая нить» вошла в лонг-лист литературной премии НОС и в шорт-лист Бунинской премии.

Эмиграция

Из-за угроз, которые Полина Жеребцова получала лично, а также по почте и телефону от людей, представлявшимися «патриотами России», писательница в январе 2012 года уехала из России и попросила политическое убежище в Финляндии.

Финляндия предоставила политическое убежище П. Жеребцовой и её супругу в 2013 году.

Публикации Дневника

Едва книга поступила в продажу, на многих сайтах появилась ложная информация: что это — «художественный вымысел». Были нарушены авторские права.

«Я видела записи в натуральном виде, и могу подтвердить, что перед вами настоящий дневник девочки, а не какая-то мистификация», — сказала на презентации Светлана Ганнушкина, председатель комитета «Гражданское содействие», член совета и руководитель сети «Миграция и право» Правозащитного центра «Мемориал», опровергая информацию о неподлинности изданного материала, пишет «Российская газета».

Автор неоднократно заявляла о намерении издать все тома своего дневника написанного на территории Чеченской Республики, а также других регионов РФ. В том числе были опубликованы в СМИ части «Европейского дневника», который Полина Жеребцова продолжила вести уже в лагере беженцев на территории Финляндии. Однако в начале 2013 года появилась информация о том, что издание дневников в России приостановлено из-за соображений цензуры.

«Я никого не ругаю — ни повстанцев, ни русских солдат, — говорит Полина. — В книге нет зла, она только о жизни гражданских лиц, которые вынуждены жить в условиях войны». [www.inosmi.ru/social/20111001/175428012.html/ («The Guardian»)]

Сокращенные фрагменты «Дневника» за 1999—2000 годы Полины Жеребцовой были опубликованы в российских и зарубежных СМИ в 2006—2010 годах.

«Дневник Жеребцовой Полины» содержит военные события в Чеченской Республике, межнациональные отношения, психологию, взросление самого автора, сновидения, мистику.

• Полностью текст книги на русском языке доступен на Проза.ру .

«Дневник Жеребцовой Полины» за 1999—2002 годы впервые был опубликован московским издательством Детектив-Пресс в 2011 году.. Презентация прошла в музее им. А. Сахарова.

Фрагмент Дневника

8 ноября 1999 года:

«…Вчера вечером был ужасный обстрелище!

Ракеты и снаряды летели во двор.

Били минометы и пулеметы. Стены ходили ходуном.

У всех соседей вылетели остатки оконных стекол…»

Повести и рассказы

• 2003 — Брак поневоле
• 2004 — Лариса
• 2004 — Не судьба
• 2006 — Маленький Ангел
• 2008 — Дедушка Идрис
• 2012 — Чеченцы и русские. Дневник после битвы
• 2012 — Мне жалко солдата.
• 2013 — Тонкая серебристая нить
• 2013 — Новые легенды старого Кавказа
• 2014 — Один день на войне
• 2014 — Зайна
• 2014 — Два метра в квадрате.
• 2015 — Дочь пророка.
• 2016 — У Лукоморья

Статьи Жеребцовой

• [www.echo.msk.ru/blog/zherebtsova/1314868-echo/ ЧЕЧНЯ — ВЧЕРА, УКРАИНА — СЕГОДНЯ. ЧТО БУДЕТ ЗАВТРА?]
• [echo.msk.ru/blog/zherebtsova/1097724-echo/ Про убиваемых и убивавших]
• [grani.ru/blogs/free/entries/214045.html Свободу Борису Стомахину!]
• [echo.msk.ru/blog/zherebtsova/921966-echo/ Зверства в Ингушетии]
• [www.stapravda.ru/20050401/Kalina_krasnaya_cveta_krovi_17097.html Калина красная, цвета крови]
• [grani.ru/blogs/free/entries/198010.html История дважды беженца]
• [grani.ru/blogs/free/entries/198588.html Кто ответит за зверство?]

Интервью с Полиной Жеребцовой

• [lb.ua/news/2016/06/03/336739_polina_zherebtsova_voynu_nelzya.html Полина Жеребцова: Войну нельзя забывать «LB.ua», 03.06.2016]
• [novayagazeta.spb.ru/articles/10249/ «Я на стороне тех, кто не умеет стрелять». НОВАЯ ГАЗЕТА, 2016]
• [www.svoboda.org/content/article/27212447.html «Я пришла, чтобы стать свидетелем». Большое интервью Жеребцовой на «Радио Свобода», 2015]
• [www.golos-ameriki.ru/content/chechenian-girl/1442201.html «Голос Америки» Русская в Чечне и чеченка в России"]
• [www.youtube.com/watch?v=YjHWjx_y9hw «BBC: Polina Zherebtsova on the diary she kept as a child during the Chechen war»]
• [www.medved-magazine.ru/articles/article_1370.html «Под русскими бомбами. Дневники Жеребцовой Полины, свидетеля: Валерия Пустовая: Медведь»]
• [www.inosmi.ru/social/20111029/176761500.html REUTERS «Великобритания Дневник чеченского подростка — горькая повесть о бомбах и выживании»]

Ссылки

• [magazines.russ.ru/authors/z/zherebtsova/ Полина Жеребцова] в «Журнальном зале».
• [neihimoon.livejournal.com/ ЖЖ Полины Жеребцовой]
• [facebook.com/polina.zherebtsova Официальная страница Полины Жеребцовой] (рус.) в социальной сети Facebook

Литература   Чечня   Персоналии   Женщина

Отрывок, характеризующий Жеребцова, Полина Викторовна

– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.