Жертва (рассказ)

Жертва
Жанр:	рассказ
Автор:	Алексей Ремизов
Язык оригинала:	русский
Дата первой публикации:	1909

«Жертва» — один из святочных («готических») рассказов А. М. Ремизова, опубликованных в журнале «Золотое руно» (№ 1 за 1909 год). В 1925 г. вместе с рассказами «Чёртик», «Пожар» и «Занофа» переиздан в пражском сборнике «Зга». Редкий пример мистического хоррора в дореволюционной русской литературе.

Повествование ведётся в обычной для Ремизова сказовой манере. Главный герой Бородин проживает в селе Благодатном с супругой Александрой Павловной и четырьмя детьми: Мишей, Лизой, Зиной и Соней. Описывается он как живой мертвец: после сорока лет перестал стареть, выговор у него механический («словно говорящая кукла»), во впалых глазах — «жуткие блёстки». Всё зяб и раздавал окружающим свои земли — «шутовской кусок»: три шага в длину и один в ширину. Были у него два увлечения — ездить смотреть на покойников (чем яснее следы разложения — тем лучше) и собственноручно резать кур.

Однажды в деревню заехал друг детства Бородина, петербургский генерал, но при виде товарища упал без чувств, а потом ретировался из этих мест. В деревне заговорили, что что-то тут «нечисто». Свадьба Лизы прошла как в балагане: даже в церкви все хохотали. Однако вскоре после того начались несчастья: Миша разбился на лошади, Лиза повесилась, Зину свела в могилу болезнь. Младшей дочери, Соне, Александра Павловна открывает великую тайну: много лет назад, когда муж был при смерти, она пообещала отдать жизни троих детей, если он придёт в себя. И вот теперь пришло время расплачиваться.

Между тем Бородин всё больше напоминает мертвеца, по дому начинает ползти трупный запах, который списывают на подохших в подвале крыс. Он обуреваем идеей «найти» Соню: «все потерялись, все нашлись, одной Сони нет». Иными словами, в мире «мертвеца» с ним все дети, кроме Сони. Александра Павловна боится за её жизнь. Ночью со словами «курочка моя!» отец семейства проползает в комнату супруги и заносит нож над беззащитной шеей спящей дочери. Но силы оставляют его и тело его расползается в «липкую кашицу». А после того дом охватывает пожар.

Отрывок, характеризующий Жертва (рассказ)

Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.