Курбан

Столпы ислама Свидетельство · Молитва · Пост Милостыня · Паломничество Вероубеждение Аллах · Ангелы · Пророки · Писания Судный день · Предопределение История и представители Мухаммед · Халифы · Сахаба · Ансары Мухаджиры · 12 имамов Основные течения Суннизм · Шиизм · Исмаилизм · Ибадизм · Суфизм · Салафизм · Ваххабизм · Ашариты · Матуридизм Книги и законы Коран · Тафсир · Сунна · Сира Шариат · Фикх · Мазхабы Культура и общество Демография · Брак · Женщины · Имена · Искусство · Мечети · Календарь · Праздники · Философия См. также Глоссарий · Исламоведение · Единобожие · Эсхатология · Критика

Курба́н (араб. قربان‎) — жертвоприношение в исламе. Жертвоприношение является одним из важных обрядов поклонения. Наиболее известным жертвоприношением является удхия — жертвоприношение в праздник Курбан-байрам, но помимо неё мусульмане приносят в жертву по случаю рождения ребёнка (акика), а также в качестве обета (назр курбан).

Удхия

Удхия (араб. التضحية‎ — Жертвоприношение, совершенное в утреннее время после восхода солнца (ад-Духа)) — обряд жертвоприношения, совершаемый 10 зуль-хиджа во время празднования Курбан-байрама. Обряд совершается в память о готовности пророка Ибрахима принести в жертву сына, вместо которого в самый последний момент был заклан баран. Этот обряд является важной ритуальной особенностью исламской религии. Жертвой могут являться копытные животные: верблюды, коровы или овцы, которых режут с соответствующим намерением, ежегодно 10 Зуль-хиджа. То есть, в день праздника Курбан-байрам (Ид аль-Адха) после праздничной молитвы, а также на протяжении 3 дней ташрика (до 13 Зуль-хиджа) (См. Хадж).

Большинство мусульманских богословов считают удхию необязательным, но желательным деянием (сунной), а некоторые обязательным (ваджиб). Любой человек может принести жертву Аллаху за себя, либо же за членов своей семьи. Можно также приносить жертву за покойного, если он это завещал и оставил для этого свои средства.

Одному человеку дозволено принести в жертву одну овцу. Верблюд и корова же могут быть принесены в жертву со стороны семерых людей. Мясо жертвенных животных делят на три части. Одну часть оставляют для пищи, вторую раздают в качестве милостыни, а третью — в качестве дара. Мясо дарят в качестве милостыни мусульманам. Но разрешается дать его и немусульманам, если они являются родственниками или соседями. Мясо и другие части тела жертвенного животного продавать нельзя.

Желательно, чтобы животное лежало на левом боку головой в направлении Кыблы. Со словами «Бисмиллях, Аллаху Акбар» надо перерезать животному пищевод, дыхательные пути и основные вены. Можно также читать такбир Ат-Ташрик :

اَللهُ اَكْبَرُ اَللهُ اَكْبَرُ لاَ إِلَهَ إِلاَّاللهُ وَ اَللهُ اَكْبَرُ اَللهُ اَكْبَرُ وَ لِلهِ الْحَمْد لِله «Аллаху Акбар, Аллаху Акбар, ля иляха илляллах Аллаху Акбар, Аллаху Акбар ва лиллахиль хамд».

Значение: «Аллах Велик, Аллах Велик, нет божества, кроме Аллаха, Аллах Велик и все восхваления Аллаху».

и следующий аят: قُلْ إِنَّ صَلاَتِي وَنُسُكِي وَمَحْيَايَ وَمَمَاتِي لِلّهِ رَبِّ الْعَالَمِينَ Смысл: «Воистину, моя молитва, мое поклонение (Аллаху), жизнь моя и смерть — во власти Аллаха, Господа (обитателей) миров, наряду с которым нет (иного) божества…»

Произнести следующее намерение: «О,Всевышний Аллах, ради получения твоего благословения приношу жертву».

Пока душа животного не покинет тела, нежелательно отделять голову или начинать снимать шкуру. Во время жертвоприношения недостаточно сказать «Бисмиллях», надо обязательно сказать «Бисмиллях, Аллаху Акбар». Если режущий сознательно не сказал «Бисмиллях, Аллаху Акбар», мясо животного становится запретным. А если не сказал по забывчивости, то это прощается.

Акика

Акика (араб. عقيقة‎ — перерезание) — Принесение в жертву одного или двух баранов в знак благодарности Богу за рождение ребёнка. Акикой называется животное, которое приносится в жертву при появлении на свет ребёнка. Его происхождение связано с тем, что при заклании овцы ей перерезают горло. Арабы часто называют акикой волосы новорождённого.

За мальчика полагается два барана, каждый из которого должен отвечать условиям жертвенного животного (удхия). За девочку в жертву приносится один баран. Животное режется на седьмой день, но если не получается сделать это вовремя, тогда можно зарезать в любое другое время, и это не будет считаться грехом. Однако предпочтительней сделать это как можно быстрее.

Назр Курбан

Назр курбан (араб. نذر قربان‎ — обетованная жертва) — это жертвоприношение, которое человек делает для себя обязательным (ваджибом) добровольно.

Назр Курбан бывает двух видов:

• Обет, не связанный с какими-либо условиями. Например, кто-то скажет: «Я сделаю жертвоприношение во Имя Аллаха». В этом случае человек волен сделать это жертвоприношение в любое время.
• Обет, связанный с каким либо условием. Например, кто-то скажет: « Если выздоровеет больной, и я принесу жертву во Имя Аллаха». После того, как больной выздоровеет, сделать жертвоприношение становится обязательным. Можно сделать жертвоприношение раньше, не дожидаясь исполнения желаемого.

Мясо жертвенного животного (назр) нельзя есть тому, кто принёс его в жертву. Также это мясо нельзя есть его жене, родителям, бабушкам, дедушкам, детям и внукам. Кроме того, мясо жертвенного животного назр нельзя есть тем, кто считается состоятельным, то есть обладает нисабом. Жертвоприношение за умершего совершают в праздник Курбан-Байрам. Мясо жертвенного животного совершивший жертвоприношение за умершего может раздать или оставить себе. А мясо животного, принесённого в жертву по завещанию, раздают бедным.

Заклание животного

Для мусульманина желательно самому совершить жертвоприношения или по возможности присутствовать при резке животного. В день жертвоприношения ему желательно ничего не есть до тех пор, пока не отведает мясо жертвенного животного.

Совершая жертвоприношение, животное укладывают на левый бок, а его ноги связываются вместе у копыт. Перед горлом животного должно быть углубление для стока крови. Приняв намерение (ният) о совершении жертвоприношения, мусульманин должен сказать «Бисмиллахи! Аллаху Акбар» и перерезать основные кровеносные артерии на горле животного. Животное необходимо удерживать в этом положении до полного выхода крови из тела. После этого полностью отсекается голова.

Также поступают при обычном заклании животных в пищу. Мясо животного, не порезанное в соответствии с правилами шариата, мусульман запрещено употреблять в пищу. Нельзя употреблять в пищу кровь, половые органы, жёлчный и мочевой пузыри животного.

Возраст

Жертвенное животное должно достичь определённого возраста и не должно быть иметь каких-либо изъянов. Для ягненка минимальный возраст составляет 6 месяцев, для козла — 1 год, для коровы — 2 года, для верблюда — 5 лет. Запрещено продавать животное, которое выбрано для принесения в жертву.

В качестве жертвы может выступать баран, козёл, верблюд, буйвол или корова. По шафиитскому мазхабу запрещено приносить в жертву животные носящие плод в своей утробе.

Изъяны

Желательно, чтобы жертвенное животное было упитанным, большим и красивым. Разрешено совершать жертвоприношение над животными, у которых частично сломаны рога или они отсутствуют с рождения, а также кастрированные животные. Недопустимо принесение в жертву животного, у которого имеется:

• слепота на один глаз или оба;
• излишняя худоба;
• хромота, при которой животное не может самостоятельно дойти до места принесения в жертву;
• отсутствие большей части глаза, уха или хвоста;
• отсутствие зубов.

С человеком, который заколол и разделал животное лучше всего расплатиться деньгами. Разрешается дать ему часть мяса в качестве милостыни, если этот человек беден. Жертвенное животное желательно купить за несколько дней до заклания и держать в стойле.

Термины, связанные с жертвоприношением

• Атира (араб. عتيرة‎) — это жертвоприношение, которое совершали арабы-многобожники во времена невежества (джахилии) в последние десять дней месяца раджаб. Это было дозволено в первые годы ислама, однако затем это было отменено.
• Бадана (араб. بدنة‎) — верблюд, верблюдица, корова или бык, предназначенные для жертвоприношения в Мекке.
• Дни ат-Ташрик (араб. أيام التشريق‎) — одиннадцатое, двенадцатое и тринадцатое числа месяца зу-ль-хиджжа, когда мусульмане совершают жертвоприношения и возвеличивают Аллаха.
• Хадья (араб. الْهَدْيُ‎ — жертва) — жертвенные животные, приносимые паломниками в дни жертвоприношения.

Литература

• Али-заде, А. А. [dic.academic.ru/dic.nsf/islam/779/Удхия Удхия] : [[web.archive.org/web/20111001003154/slovar-islam.ru/books/u.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
• Ньюби Г. Краткая энциклопедия ислама = A Concise Encyclopedia of Islam / Пер. с англ.. — М.: Фаир-пресс, 2007. — 384 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-8183-1080-0.

Ссылки

• [umma.ru/religion-praktik/kurban/2994-kurban-bajram-podrobno Курбан-байрам (подробно)]. Umma.ru. — «Верблюды, буйволы, быки и коровы приравниваются к семи баранам, то есть в жертвоприношении одной коровы, например, может участвовать не более семи семей.»  Проверено 19 июня 2013. [www.webcitation.org/6HVjkK6TV Архивировано из первоисточника 20 июня 2013].
• [www.al-iman.ru/Blog/?p=62 Правила исламского жертвоприношения]. [www.webcitation.org/6CY9RvLlc Архивировано из первоисточника 30 ноября 2012].
• [toislam.ws/books-fikh/48-udhiya О жертвоприношении в исламе и положениях, связанных с ним]
• [www.fondihlas.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=154&Itemid=178 Животное для Курбана]

Отрывок, характеризующий Курбан

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.