Жестокость

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Жесто́кость — морально-психологическая черта личности, которая проявляется в бесчеловечном, грубом, оскорбительном отношении к другим живым существам, причинении им боли и в посягательстве на их жизнь. Также считается, что это социально-психологический феномен, выражающийся в получении удовольствия от осознанного причинения страданий живому существу неприемлемым в данной культуре способом.[1]





Описание жестокости

Жестокость в большинстве случаев рассматривается как синоним агрессии или её крайнего проявления — деструктивная агрессия (осознанное стремление причинить вред другому живому существу, либо поведение на это направленное)[2][3].

Правовая оценка

Термин «жестокость» часто используется в правоведении и криминологии, в отношении обращения с животными и детьми. В настоящее время жестокое обращение с животными вызывает полемику среди юристов, философов и священнослужителей.

В УК РФ существует статья 105, часть 2, пункт «д» — убийство, совершенное с особой жестокостью, служащая наглядным примером определения жестокости, то есть перед убийством применялись пытки, глумления, нанесение большого количества телесных повреждений[4].

Причины жестокости

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Учёные-психологи отмечают, что обычно жестокие люди — психически нездоровые люди. Обычно это отклонение вызывается травмами в психике (после критического момента; долгого жестокого обращения с субъектом или из-за иной психической травмы) или временным обезумеванием (употреблением наркотика; шоком и тому подобное).

Изображение жестокости в медиа

Некоторые исследователи, изучающие причины формирования жестокости, фокусируют внимание на влиянии медиа. «ТВ западного общества формирует «культуру насилия», делает прес­ту­п­ное насилие приемлемым и даже оправданным типом жизни для зна­чительной части населения. ТВ резко преувеличивает роль на­силия в жизни, посвящая ему большое время; ТВ представляет насилие как эффективное средство решения жизненных проблем» (Кара-Мурза, 2000). Основное внимание уделяется бихевиористским теориям, выдвигающим два основных последствия влияния медиа, ведущих к формированию агрессивного поведения. Первое – [dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/157163/%D0%94%D0%B5%D0%B3%D1%83%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F дегуманизация] аудитории, второе – навязывание жестоких сценариев поведения, т.н. «прайминг», при котором просмотр сцен насилия побуждает к проявлениям жестокости в реальной жизни.

Практическое подтверждение было дано теорией социального научения. Она предполагает, что дети в процессе просмотра медиа-контента, содержащего сцены и образы, связанные с насилием, усваивают навыки агрессивного поведения. Доказательством служит эксперимент с куклой Бобо, проведённый Альбертом Бандурой. Детям показывали, как участник эксперимента избивал куклу, а затем разрешали проводить над ней различные действия. В итоге дети следовали примеру поведения взрослого.

На основе теории научения впоследствии А. Бандурой была разработана социально-когнитивная теория, которая предполагает, что агрессия может быть активирована в процессе восприятия навязываемых агрессивных сценариев поведения, т.е. праймингом. При этом большую роль играет самоконтроль личности, выбирающей, какие из поступающих извне моделей поведения приводят к награждению и не к наказанию. Наиболее оптимальные с этой точки зрения усваиваются. Таким образом, не всегда жестокость, изображаемая в медиа, служит примером - это в значительной степени зависит от индивидуальных особенностей личности.

[vocabulary.ru/dictionary/1096/word/povedencheskaja-koncepcija-b-skinera Теория закрепления], или поведенческая концепция В. Скиннера абстрагируется от внутренних мотивов человеческого поведения и утверждает, что телевидение лишь закрепляет уже имеющиеся у зрителей агрессивные паттерны поведения. Таким образом, личности отказано в способности как-то влиять на окружающий мир, она характеризуется чрезмерной внушаемостью, что даёт возможность с легкостью ею манипулировать. Это происходит при помощи системы контроля над режимом подкреплений, соответственно, одним из наиболее влиятельных инструментов влияния и являются массовые медиа.

Согласно теории моральной паники, СМИ являются источником негативных впечатлений и поддерживают их, при этом вызывая массовое беспокойство и [voluntary.ru/dictionary/874/word/moralnye-paniki напряженность в обществе]. При этом причиной начала паники не всегда могут быть медиа, однако именно они играют решающую роль в распространении эпидемии массового психоза, поддержании информационно-психологических войн. Связь между медиа и явлением моральной паники была исследована британским социологом Дэвидом Гонтлеттом[5].

Критика теорий

Критика подобных исследований в основном ограничивается вопросом, существует ли связь между насилием, происходящим на экране и насилием в реальной жизни. Ряд исследований [6],[7] выделяет следующие методологические аспекты:

  • Неспособность контролировать условия проведения экспериментов при оценке результатов от прохождения агрессивных и не содержащих жестокости видеоигр [8]
  • Недостаточное внимание уделяется социальному контексту, в котором происходит восприятие медиа. Существующие теоретические модели предполагают, что результаты прохождения тех же видеоигр эквивалентны, независимо от различных контекстуальных особенностей (онлайн – офлайн игры, социальные характеристики игроков). Это основной недостаток всех представленных теорий.
  • Отсутствие стандартных, надежных и эффективных критериев определения уровня агрессии и воздействия средств массовой информации. Без стандартизированного способа измерения агрессии невозможно понять, являются ли полученные результаты действительными или были отобраны из числа возможных альтернативных данных просто потому, что они давали нужную информацию, когда других альтернатив не было. Неспособность точно определить само понятие "агрессия"[9].
  • Отсутствие отрицательных результатов. При тщательном анализе некоторых проведенных исследований выясняется, что в действительности они имеют отрицательные или не способные привести к определенному заключению результаты[10].
  • Не учитываются «третьи переменные». Такие факторы как генетика, психологические особенности личности и наличие насилия в семье исключаются из внимания исследователей[11].
  • Невозможность оценить размеры влияния медиа на определенного человека. Когда агрессия направлена по отношению к другому человеку, и особенно когда рассматривается противозаконное насильственное действие, результат виден на глаз. Однако шанс определить взаимосвязь между насилием в СМИ и жестокости в реальной жизни близок к нулю. Медиа, как правило, продуцирует влияние, размер которого слишком мал, чтобы его зафиксировать.
  • Не существует корреляции между уровнем жестокости, показываемой на экранах телевизоров, и реальным уровнем преступности в криминальном мире. Последний, довольно существенно меняясь на протяжении второй половины XX в., никак не связан с подъемом изображения насилия в медиа, начавшегося в 50-е гг. К примеру, уровень убийств в США никогда не было выше, чем в 1930 году. Кроме того, эта теория не объясняет, почему показатели тяжких преступлений (в том числе среди несовершеннолетних) резко упал в середине 1990-х годов и оставался низким, в то время, когда насилие в СМИ продолжало расти, и к нему добавились жестокие видеоигры. Наконец исследователи насилие СМИ не могут объяснить, почему многие страны с темпами аналогичных или равных США (например, Норвегии, Канады, Японии и т.д.) насилия в средствах массовой имеют значительно более низкие показатели тяжких преступлений[12].  
  • Есть гипотеза о том, что насилие в медиа является лишь отражением насилия в обществе. Многие телевизионщики утверждают, что их шоу только отражают жестокость, происходящую в реальном мире[13].

См. также

Фильмы по теме «Жестокость»

Напишите отзыв о статье "Жестокость"

Примечания

  1. Ш. М. Абдулаев, Д. С. Абдулаева «ЖЕСТОКОСТЬ КАК ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН» ПСИХОЛОГИЯ XXI ВЕКА сборник материал V международной научно-практической конференции молодых ученых © Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина(ЛГУ), 2009
  2. Кольцов, 2012.
  3. Фромм, 2010.
  4. Белокуров, 2004.
  5. D.Gauntlett, Moving Experiences, 2nd edition: Media effects and beyond, 2005 [www.theory.org.uk/david/book7-extract.htm]
  6. J.L. Freedman, Television and Aggression: Setting the Record Straight, 2007 [www.mediainstitute.org/PDFs/policyviews/Freedman-TelevisionViolence.pdf]
  7. L. Kaye, J. Bryce, Putting The “Fun Factor” Into Gaming: The Influence of Social Contexts on Experiences of Playing Videogames, 2012 [www.ijis.net/ijis7_1/ijis7_1_kaye_and_bryce.pdf]
  8. P. Adachi, T. Willoughby, The Effect of Video Game Competition and Violence on Aggressive Behavior: Which Characteristic Has the Greatest Influence?, 2011 [apa.org/pubs/journals/releases/vio-1-4-259.pdf]
  9. C. Freguson, J. Kilburn, The Public Health Risks of Media Violence: A Meta-Analytic Review, 2009 [christopherjferguson.com/MVJPED.pdf]
  10. K. Dill, The Influence of Video Games on Youth: Implications for Learning in the New Millennium, 2000 [www.oecd.org/edu/ceri/39414891.pdf]
  11. C.Ferguson, C.San Miguel, R.Hartley, A Multivariate Analysis of Youth Violence and Aggression: The Influence of Family, Peers, Depression, and Media Violence, 2009 [www.christopherjferguson.com/LYOJPed.pdf]
  12. L.R. Huesmann, J. Moise-Titus, C.-L. Podolski, and L.D. Eron, Longitudinal Relations Between Children’s Exposure to TV Violence and Their Aggressive and Violent Behavior in Young Adulthood: 1977–1992, 2003 [www.apa.org/pubs/journals/releases/dev-392201.pdf]
  13. B.J. Bushman, C.A. Anderson, Media Violence and the American Public, 2001 [public.psych.iastate.edu/caa/abstracts/2000-2004/01ba.ap.pdf]

Литература

  • Жестокость // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
  • Абдулаев Ш. М., Абдулаева Д. С. Жестокость как психосоциальный феномен // [www.psy-lgu.spb.ru/nauka/conf/conf_XXI/arhiv/2009/2009_t1.pdf Психология XXI века: сборник материал V международной научно-практической конференции молодых учёных]. — СПб: Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина, 2009. — Т. 1. — С. 14-19. — 390 с. — ISBN 978-5-8290-0888-8.
  • Белокуров О.В. [www.allpravo.ru/library/doc101p/instrum3433/item3450.html 6.1.5. Убийство, совершенное с особой жестокостью (п. «д» ч.2 ст.105 УК РФ)] // Квалификация убийства. — М: Юрист, 2004. — С. 50-53. — 252 с. ([www.webcitation.org/68g2qNlhC архивирование])
  • Захаров С. В. [conf.msu.ru/archive/Lomonosov_2008/18_1.pdf Жестокость как личностно-психологический феномен] // [lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2008/index.htm Материалы докладов XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов». Секция Психология] / отв. ред. И. А. Алешковский, П. Н. Костылёв, А. И. Андреев.. — М: Издательство МГУ; СП МЫСЛЬ, 2008. — С. 18-20. — ISBN 978-5-91579-003-1.
  • Захаров С. В., Ясько Б. А. [www.vestnik.adygnet.ru/files/2010.3/980/zakharov2010_3.pdf Жестокость в системе деформаций личности] // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер.: Педагогика и психология.. — 2010. — Вып. 60. — № 2. — С. 122-125.
  • Захаров С. В. Разработка практического инструментария для раннего обнаружения и профилактики жестокости // [www.sspi.ru/dir/_nau/mat_konf/10.pdf Педагогическая наука и практика – региону: Материалы XII региональной научно-практической конференции (20 мая 2010 года, г. Ставрополь, ГОУ ВПО СГПИ)] / Под ред. Л.Л. Редько, С.В. Бобрышова. — Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2010. — 557 с. — 200 экз. — ISBN 978-5-91090-048-0.
  • Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - М., 2000. - 864 с.
  • Кольцов М. В. [ms-solutions.ru/index.php?option=com_content&view=article&catid=113:-7&id=2934:2012-01-19-01-04-18&Itemid=192 Жестокость как структурный компонент агрессивности.] // Аспирант, или Молодое поколение ученых о…: научно-практический альманах аспирантского сообщества. — 6. — Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2012.
  • Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности.. — М., 2010. — 624 с.

Ссылки

В Викисловаре есть статья «жестокость»
В Викицитатнике есть страница по теме
Жестокость
* [azps.ru/articles/soc/soc163.html Жестокость]. // azps.ru. Проверено 16 февраля 2012. [www.webcitation.org/67vIqB8By Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Жестокость

– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…