Когэпан
Kogepan
<tr><td colspan="2" style="background: #ddf; text-align: center;">こげぱん </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">Аниме-сериал</th></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Studio Pierrot </td></tr><tr><th style="">Премьерный показ</th><td class="" style=""> 5 ноября 2001 года — 16 января 2002 года </td></tr><tr><th style="">Длительность</th><td class="" style=""> 4 мин. </td></tr><tr><th style="">Серий</th><td class="" style=""> 10 серий </td></tr> </table> Kogepan (яп. こげぱん Когэпан, «Жжёный хлебушек») — японский персонаж, созданный компанией San-X. В Японии выпускаются разнообразные товары с изображением этого персонажа, например, игрушки и канцелярские принадлежности, существуют книги и аниме про Когэпана. В этом он похож на Hello Kitty и Badtz Maru, персонажей компании Sanrio. Когэпан — это сладкая булочка-ампан с пастой из бобов адзуки, сожжённая нерадивым пекарем. Когэпан живёт в булочной и заводит друзей среди других сортов хлеба. Его имя слагается из слов «когэру» (焦げる) — «подгорать, обугливаться» и «пан» (パン) — «хлеб». АнимеКомпания Studio Pierrot создала аниме об этом персонаже, состоящее из десяти 4-минутных серий. Большая их часть демонстрирует какой-либо момент жизни персонажа. Когэпан уходит из дома, разговаривает с друзьями, дразнит или учит младших. КнигиКроме аниме существуют ещё 15 детских книг авторства Мики Такахаси. Список книг:
Напишите отзыв о статье "Когэпан"Ссылки
|
---|
Отрывок, характеризующий Когэпан
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».