Гавриил (Рамлауи)

Епископ Гавриил (англ. Bishop Gibran, в миру Жибран Жакоб Рамлауи, фр. Gibran Jacob Ramlaoui; 14 сентября 1931, Триполи, Ливан — 16 января 1999, Панчбоул, Новый Южный Уэльс) — епископ Антиохийской православной церкви, епископ Ларисский, викария Патриарха Антиохийского и всего Востока, управляющий приходами Антохийской православной церкви в Австралии и Новой Зеландии.

Биография

Родился 14 сентября 1931 года в Триполи. Был вторым из шести детей Якуба Гибрана и Фарфуры Саркисс.

После окончания Свято-Ильинского православного колледжа в 1948 году он поступил послушником в монашеское братство, действовавшего по благословению митрополита Триполийского Феодосия (Абурджели), у которого он служил личным секретарём в течение пяти лет. В 1954 году послушник Жибран окончил Колледж Трёх Святителей в Бейруте со специализаций по психологии и философии.

На Пятидесятницу 1954 года в Соборе святого Георгия был рукоположён в сан диакона митрополитом Бейрутским Илиёй (Салиба). Служил архидиаконом в Бейруте. На Пятидесятницу 1959 года в соборе святого Георгия был рукоположён в сан священника митрополитом Бейрутским Илиёй. Продолжил служение в Бейруте.

Проходя диаконское и священническое служение, изучал арабский и французский языки, литературу и этику в Колледже святого Илии. В 1962 году получил диплом по литературе в Университете святого Иосифа в Бейруте.

В том же году по просьбе митрополита Антония (Башира) переведён в клир Антиохийской Архиепископии Северной Америки и назначен настоятелем Церкви святого Николая в Монреале, Канада.

В 1963 году архимандрит Гавриил был переведён слоужит в Церковь Святой Марии в Джонстауне, штат Пенсильвания, где он продолжал свои богословские и научные исследования.

В 1964 году он получил степень бакалавра богословия от Семинарии Христа Спасителя, где, будучи аспирантом, также преподавал логику и этику.

Во время своего трёхлетнего пребывания в Джонстауне, архимандрит Гавриил преподавал французский язык в Джонстаунском филиала Питтсбурского университета, и продолжил обучение в аспирантуре Дюкейнский университет, а также занимал пост президента Совета православного духовенства Большого Джонстауна.

В октябре 1966 года, архимандрит Гавриил был назначен настоятелем Церкви святого Георгия в Кливленде, штат Огайо, где служил митрополита Филиппа (Салиба) до своего назначения митрополитом Антиохийской Архиепархии Серверной Америки.

В 1967 году архимандрит Гавриил завершил свою работу на соискание степени доктора философии в Дюкейнском университете. В 1968—1969 годы преподавал философию в Университете Джона Кэрролла.

В апреле 1969 года он был избран президентом Большого кливлендского совета православного духовенства.

17 октября 1969 года решением Священного Синода Антиохийского Патриархата архимандрит Гавриил был избран епископом Австралийским и Новозеландским. Священный Синод поручил митрополиту Филиппу, совершить епископскую хиротонию новоизбранного архимандрита Гавриила в Соединённых Штатах. 22 октября архимандрит Гавриил получил телеграмму от Патриарха Антиохийского и всего Востока Феодосия VI, некогда принявшего его в монашескую общину. По просьбе самого Гавриила местом хиротонии был определён город Кливленд.

21 ноября 1969 года в Церкви святого Георгия в Кливленде был хиротонисан во епископа Ларисского, викария Патриарха Антиохийского и всего Востока.

Вскоре после его прибытия были созданы два прихода — Святого Николая в Панчболе и приход Святого Георгия в Трорнбери (последний возник из за напряжённости между разными волнами эмигрантов).

В 1980-е годы наметился некоторый рост числа приходов. В 1985 году был создан приход в Мэйз-Хилле, Новый Южный Уэльс. В 1989 году создан первый приходской комитет церкви в Брисбене, Квинсленд. В середине 1990-х начались первые случаи перехода англикан в Антиохийскую Православную церковь, причиной чему явились либеральные реформы в Англиканской Церкви в Австралии, в частности решение рукополагать женщин. В итоге в было принято 4 прихода, монастырь и пять священников.

Осенью 1998 года Священный Синод Антиохийского Патриархата принимает решение возвести епископа Гавриила в сан архиепископа, но он был уже серьёзно болен, а вскоре умер, поэтому возведение так и не было совершено.

Был обнаружен мёртвым утром 16 января 1999 года иподиаконом Ханной и священником Илиёй, клириками Храма святого Николая в Панчбоуле. По словам иподиакона Ханны, он видел свежую кровь на полу, где он ударился головой, потеряв сознание, что указывает на то, что смерть наступила в то утро. По заключению врачей причиной смерти стала ишемическая болезнь сердца. Похоронен на архиерейском участке Греческого православного кладбища в Руквуде, сразу за часовней святого Афанасия.

Ссылки

• [www.orthodoxresearchinstitute.org/hierarchs/antioch/bios/bio_gibran_ramlaoui.htm ARCHBISHOP GIBRAN OF AUSTRALIA AND NEW ZEALAND]
• [www.antiochianarch.org.au/bishopgibran.aspx Bishop Gibran Ramlawey] на официальном сайте Австралийской, Новозеландской и Филиппинской архиепископии

Отрывок, характеризующий Гавриил (Рамлауи)

Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.