Живинице (община)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Живинице
босн. и хорв. Živinice, серб. Живинице
Герб
Флаг
Страна

Босния и Герцеговина

Статус

Община

Входит в

Тузланский кантон, Федерация Боснии и Герцеговины

Административный центр

Живинице

Дата образования

1959

глава общины

Хасан Муратович

Официальные языки

хорватский, боснийский

Население (2012)

55 704

Площадь

291 км²

Телефонный код

(+387) 35

[www.opcinazivinice.org/ Официальный сайт]

Община Живинице (босн. и хорв. Opština Živinice, серб. Општина Живинице) — боснийская община, расположенная в центральной части части Федерации Боснии и Герцеговины. Административным центром является город Живинице. Образована 19 июня 1959.





Населённые пункты общины

  • Башиговцы
  • Брньица
  • Вишча-Донья
  • Вишча-Горня
  • Врноевичи
  • Дьедино
  • Дубраве-Донье
  • Дубраве-Горне
  • Дунаевичи
  • Джурдевик
  • Грачаница
  • Зеленика
  • Зукичи
  • Живинице
  • Ковачи
  • Кршичи
  • Кульян
  • Лукавица-Донья
  • Лукавица-Горня
  • Одоровичи
  • Прилук
  • Спреча
  • Суха
  • Своят
  • Шеричи
  • Тупкович-Доньи
  • Тупкович-Горни

Население

По состоянию на 1991 год в общине проживало 54783 человека в 29 населённых пунктах.

Националность 1991 1981 1971
Славяне-мусульмане 44017 (80,34%) 38433 (79,21%) 32319 (80,12%)
Хорваты 3976 (7,25%) 4540 (9,35%) 4404 (10,91%)
Сербы 3525 (6,43%) 3284 (6,76%) 3133 (7,76%)
Югославы 2130 (3,88%) 1710 (3,52%) 147 (0,36%)
Другие 1135 (2,07%) 548 (1,12%) 332 (0,82%)
Итого 54783 48515 40335

Напишите отзыв о статье "Живинице (община)"

Литература

Савезни завод за статистику и евиденцију ФНРЈ и СФРЈ, попис становништва 1948, 1953, 1961, 1971, 1981. и 1991. године.

Ссылки

  • [www.fzs.ba/saopcenja/2012/14.2.1.pdf Saopćenje Federalnog saveza za statistiku 31. oktobar 2012. godine]  (босн.)

Отрывок, характеризующий Живинице (община)




Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.