Живоинович, Велимир
Поделись знанием:
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
| Велимир Живоинович | |
| Велимир Живојиновић | |
| Карьера: |
1955 — 2016 |
|---|---|
Ве́лимир Ба́та Живои́нович (серб. Велимир Бата Живојиновић; 5 июня 1933, Корачица[sr], Королевство Югославия — 22 мая 2016) — сербский актёр[1].
За свою кинокарьеру снялся в около 300 фильмах и телесериалах, из которых более 35 — в фильмах о партизанах. Первое появление на большом экране — в фильме «Песма са Кумбаре» (1955).
Биография
Живоинович окончил актёрскую школу в городе Нови Сад и Белградскую академию театра, кино и музыки. С 1955 года некоторое время работал на театральной сцене, а в кино дебютировал в 1955 году в фильме «Песма са Кумбаре». Стал известен под именем Бата Живоинович.
К нему пришёл успех в «партизанских» военных фильмах, посвящённых борцам против фашизма в годы Второй мировой войны. Он сыграл фактурного, массивного партизана и стал находкой для кино в образах партизан, героев, защитников Родины. Благодаря этим ролям имеет неофициальный титул «Главный партизан Югославии». Наиболее продуктивный и успешный период творчества Живоиновича пришелся на 60-е — 80-е годы.
Он чрезвычайно популярен в Китае благодаря роли в фильме «Вальтер защищает Сараево» (1972) и в этом образе выступил и на Expo 2010. Снялся в нескольких фильмах на немецком языке, но не считает их значительными. Он также считает, что его ранние фильмы были не очень хорошими.
Его пример для подражания — Сергей Бондарчук.
Бата Живоинович был и кандидатом в президенты от Социалистической партии Сербии в 2002 году, но без поддержки Милошевича. Член парламента с 1991 года.
Избранная фильмография
- 1959 — Поезд вне расписания / Vlak Bez Voznog Reda — Дуйе Брикета
- 1962 — «Козара» / Козара — Шорга
- 1965 — «Папоротник и огонь» / Tri — Милош Боянич
- 1965 — «Верная Рука — друг индейцев» / Лавиринт смрти (Old Surehand 1. Teil) — Джим Поттер
- 1967 — «Диверсанты» / Диверзанти — Корчагин
- 1967 — «Скупщики перьев» / Скупљачи перја — Мирта
- 1968 — «Брат доктора Гомера» / Брат доктора Хомера — Симон Петрович
- 1969 — «Битва на Неретве» / Битка на Неретви — Столе
- 1969 — «По следу Тигра» / Мост — майор Тигр
- 1972 — «Мастер и Маргарита» / Мајстор и Маргарита — Коровьев
- 1972 — «Вальтер защищает Сараево» / Валтер брани Сарајево — Вальтер
- 1973 — «Сутьеска» / Сутјеска — Никола
- 1976 — «Сторож пляжа в зимний сезон» / Чувар плаже у зимском периоду — отец Любиши
- 1977 — «Пёс, который любил поезда» / Пас који је волео возове — Ковбой
- 1977 — «Пришло время любить» / Луде године — доктор Неделкович
- 1979 — «Партизанская эскадрилья» / Партизанска ескадрила — Вук
- 1983 — «Балканский экспресс» / Balkan ekspres — Стойчич
- 1984 — «Чудо невиданное» / Чудо невиђено — Отец Макарие
- 1985 — «Здравствуйте, инспектор!» / Ћао, инспекторе — Боки
- 1988 — «Коньяк» / Тајна манастирске ракије — Абдуллах
- 1996 — «Красивые деревни красиво горят» / Лепа села лепо горе — Гвозден
- 1997 — «Некоторые птицы никогда не долетят» / Птице које не полете — дед
- 1998 — «Бочка пороха» / Буре барута — водитель
- 1999 — «Белый костюм» / Бело одело — Господин
- 2005 — «Ивкова слава» / Ивкова слава — господин Мирко
Избранные телесериалы:
- 1987—1991 — «Лучшая жизнь» / Бољи живот — Александр Костич Мацола
- 1993—1996 — «Счастливые люди» / Срећни људи — Аранджел Голубович
Награды
- «Серебряная арена», Кинофестиваля в Пуле, Югославия (1963)
- «Золотая арена», Пула, Югославия (1965, 1967, 1972)
- «Октябрьская награда», Белград, Югославия (1972)
- Премия на МКФ в Москве, СССР (1979)
- «Славица» («Павле Вуисич»), Сербия (1993)
- «Хрустальный колокол», кинофестиваль «Стожары», Киев, Украина (1999)
- Премия им. С.Бондарчука «За выдающийся вклад в кинематограф», МКФ «Золотой витязь», Калуга, Россия (2003)
- «Александр Лифка», Палич, Сербия (2006)
Напишите отзыв о статье "Живоинович, Велимир"
Примечания
- ↑ Мирон Черненко. [chernenko.org/110.shtml Бата Живоинович — Актер, без которого нельзя] // Советский экран, 1974, № 5.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Живоинович, Велимир
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
