Жижилашвили, Шалва Николаевич

Шалва Николаевич Жижилашвили
Дата рождения	20 февраля 1913(1913-02-20)
Место рождения	Тифлис Грузия
Дата смерти	28 декабря 1992(1992-12-28) (79 лет)
Место смерти	Москва Россия
Принадлежность	СССР СССР→ Россия Россия
Род войск	Железнодорожные войска
Годы службы	1934-1973
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Шалва́ Никола́евич Жижилашви́ли (20 февраля 1913 года — 28 декабря 1992 года) — советский военный деятель, генерал-лейтенант технической службы. Герой Социалистического Труда (1943)

Биография

Родился 20 февраля 1913 года в городе Тифлисе (ныне – город Тбилиси, столица Грузии) в семье железнодорожника, путевого рабочего. Грузин. Окончил Тбилисский железнодорожный техникум.

В 1934 году был призван в РККА. Службу проходил в железнодорожных войсках, был командиром взвода, начальником технической станции батальона. В 1939 году окончил пятимесячные курсы усовершенствования командного состава.

Участник Великой Отечественной войны с февраля 1942 года. Исполнял обязанности старшего инженера-мостовика штаба железнодорожных войск Брянского фронта. В сентябре 1942 года майор Жижилашвили был назначен командиром 82-го отдельного строительно-путевого железнодорожного батальона.

Солдаты—железнодорожники под его командованием восстанавливали пути в полосе Брянского фронта, с февраля 1943 года обеспечивали переброску войск из под Сталинграда на участках Елец - Верховье и Елец – Касторная.

Летом 1943 года батальон участвовал в восстановлении Орловского железнодорожного узла, станции Брянск-2, действовал в полосе наступления Воронежского и затем Центрального фронтов. Осенью этого же года бойцы участвовали в наведении низководного железнодорожного моста через Днепр в районе Киева.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1943 года за особые заслуги в обеспечении перевозок для фронта и народного хозяйства и выдающиеся достижения в восстановлении железнодорожного хозяйства в трудных условиях военного времени майору Жижилашвили было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

В конце войны полковник Жижилашвили командовал железнодорожной бригадой, после неё продолжил службу в железнодорожных войсках. 35-я железнодорожная бригада под его командование внесла большой вклад в восстановление Донбасса в первые послевоенные годы. В 1950 году окончил Военно-транспортную академию. Был заместителем командира 7-го и 4-го железнодорожных корпусов, командиром 1- го железнодорожного корпуса.

С мая 1964 года по сентябрь 1973 года занимал должность начальника штаба Железнодорожных войск.

В 1973 году уволен в запас в звании генерал-лейтенанта технической службы. Жил в Москве.

Умер 28 декабря 1992 года. Похоронен на Преображенском кладбище города Москвы.

Награды

• Медаль «Серп и Молот» № 125
• Орден Ленина № 16256
• Орден Отечественной войны I и II степени
• Орден Красной Звезды
• другие награды

Литература

• Герои труда военных лет 1941—1945. М. 2001
• Железнодорожные войска России. Кн. 3. — М.: Стэха, 2002
• Золотые звезды железнодорожных войск. Л., 1985

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12253 Жижилашвили, Шалва Николаевич]. Сайт «Герои Страны».

• [5brigada.net/stranitsa-slavi.html Страница славы — Герои, служившие в нашем соединении // 5-я отдельная железнодорожная бригада]

Отрывок, характеризующий Жижилашвили, Шалва Николаевич

– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.