Жизнепригодность планеты

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Жизнепригодность — пригодность небесного тела для возникновения и поддержания жизни. Сейчас жизнь известна только на Земле и ни одно небесное тело нельзя уверенно признать пригодной для жизни, — можно только оценивать степень этой пригодности на основе степени сходства условий на нём с земными. С другой стороны космическое тело, непригодное для жизни одного типа, может быть вполне пригодно для жизни другого типа. (См. статью об альтернативной биохимии.) Таким образом, особый интерес для поиска жизни подобной земной представляют планеты и луны с условиями, подобными земным. Условия на небесных телах определяются факторами, некоторые из которых для многих тел известны, — физическими характеристиками (в частности массой и строением), химическим составом, и орбитальными характеристиками, а также параметрами звезды, вокруг которой это тело обращается. Исследованиями в этой области (как теоретическими, так и экспериментальными) занимается относительно молодая наука — астробиология, — смежная с биологией и планетологиейa.

Живые организмы всегда нуждаются в источнике энергии. Кроме того должны выполняться ряд других условий: геофизических, геохимических и астрофизических. В программе развития астробиологии НАСА признаки жизнепригодности планет определены так: большие водоёмы и условия, способствующие синтезу сложных органических веществ, а также наличие источника энергии для поддержания метаболизма[1].

Оценки жизнепригодности планеты делают на основе её химического состава и физических характеристик (в том числе характеристик её атмосферы) и особенностей орбиты. По этим данным можно сделать выводы о том, какие химические реакции на рассматриваемой планете возможны. Кроме того, жизнепригодность планеты зависит от свойств звезды, вокруг которой она обращается. Звезда должна иметь стабильную светимость в течение достаточно долгого периода времени, достаточного для возникновения и эволюции жизни, не быть сильнопеременной и содержать достаточно много тяжёлых элементов (что даёт возможность формирования землеподобных планет). Важнейший объект изучения астробиологии — скальные планеты и луны, поскольку там возможна жизнь на основе углерода. Но не исключено и существование жизни с совсем другой биохимией, возможной и на других небесных телах.

Идея, что жизнь может существовать и вне Земли, возникла очень давно. Её рассматривали и философия, и естественные науки. В конце XX века произошло два прорыва в этой области. Во-первых, исследование автоматическими межпланетными станциями других планет и их спутников в Солнечной системе дало много важной информации об этих телах и позволило детально сравнивать их с Землёй по геофизическим параметрам. Во-вторых, стало возможным находить экзопланеты (PSR 1257+12 — первая найденная экзопланета, (обнаружена в 1991 году)[2][3]), и с тех пор количество известных экзопланет постоянно растёт. Так было доказано, что планеты есть не только у Солнца, и горизонт поисков жизни расширился за пределы Солнечной системы.





Пригодные звёздные системы

Спектральный класс

Спектральный класс звезды — показатель температуры её фотосферы, которая для звёзд главной последовательности коррелирует с массой (см. диаграмма Герцшпрунга — Рассела). Пригодными жизни считаются звёздные спектральные классы в интервале от G или раннего F до среднего K. Это соответствует промежутку температур от чуть более 7000 K до чуть более 4000 K. Например Солнце — звезда класса G2 V с температурой фотосферы в 6000 K. Такие звёзды, при условии средней светимости, обладают рядом важных характеристик, способствующих жизнепригодности их планет:

  • Они живут — пребывают на главной последовательности — не менее нескольких миллиардов лет, что даёт жизни достаточно времени на зарождение и развитие. Более яркие звёзды — классов O, B, и A — обычно живут менее миллиарда лет (некоторые из звезд О-класса — даже менее 10 миллионов лет). Время жизни Солнца — около 10 млрд лет, а звёзд класса K — более 20 млрд лет[4]b.
  • Они испускают достаточно много ультрафиолетового излучения, чтобы запустить в атмосферах планет важные для жизни процессы (синтез органических соединений в ранней атмосфере и образование озонового слоя в более поздней), но не так много, чтобы ионизация убила зарождающуюся жизнь[5].
  • Эти звёзды достаточно яркие, чтобы обеспечить существование жидкой воды (или иное функционально аналогичной жидкости) даже на далёких планетах. Близкие к звезде планеты для жизни малопригодны, поскольку приливные силы могут ввести их в приливный захват, и на них не будет смены дня и ночи[6]. Исключение составляют лишь планеты у красных карликов, у которых планетам достаточно находиться на орбите, позволяющей поддерживать условия для жизни, комфортные даже в условиях приливного захватаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2789 дней].

В этот спектральный диапазон, вероятно, попадают 5–10 % звёзд в нашей галактике. Подавляющее большинство звёзд во Вселенной составляют менее яркие звёзды классов K и M (красные карлики), поэтому очень важно решить вопрос о жизнепригодности их планет. Примечательно, что красным карликом является и Глизе 581, — первая звезда, у которой обнаружили скальную планету, находящуюся в зоне обитаемости (Глизе 581 c). Эта планета (относящаяся к суперземлям) и может иметь жидкую воду. Но возможно, что она слишком горяча для существования жизни из-за парникового эффекта. Вероятно, на следующей планете этой системы — Глизе 581 d — условия более комфортные. Однако их возможное нахождение в приливном захвате жизни не благоприятствует[7].

Стабильная зона обитаемости

Зоной обитаемости считается участок околозвездного пространства, внутри которого планеты могут иметь жидкую воду. Например для жизни Земного типа, наличие жидкой воды — одно из важнейших (наряду с наличием источника энергии) условий для существования жизни. Но не исключено, что этот вывод — следствие ограниченности наших знаний. Если будет открыта жизнь, не требующая воды (например, на основе жидкого аммиака), то это изменит представления о зонах обитаемости: жизнепригодным окажется намного больший объём пространстваc. Появится понятие зоны обитаемости для каждого типа жизни, и зона, пригодная для водно-углеродной жизни (аналогичной земной), будет лишь частным случаем.

Отмечают два фактора стабильности зоны обитаемости. Первый — её границы не должны сильно меняться во временем. Конечно, светимость всех звёзд постепенно возрастает, и зона обитаемости от звезды отодвигается, но если это происходит слишком быстро (как, например, в случае звёзд-гигантов), то планеты пробудут внутри обитаемой зоны недостаточно долго, и шанс возникновения на них жизни очень мал. Расчет положения границ зоны обитаемости и их смещения со временем довольно сложен (в частности, из-за отрицательных обратных связей в CNO-цикле, способных сделать звезду более стабильной). Даже для Солнечной системы оценки границ обитаемой зоны варьируются в широких пределах. Кроме того, возможность существования на планете жидкой воды сильно зависит и от физических параметров самой планеты[8].

Фактор второй — отсутствие вблизи зоны обитаемости сверхмассивных тел, таких как планеты-гиганты, чье гравитационное воздействие могло бы препятствовать образованию землеподобных планет. К примеру, пояс астероидов показывает, что рядом с Юпитером отдельные тела не смогли соединиться в планету из-за его резонансного действия, и появись юпитероподобная планета между Венерой и Марсом — Земля почти наверняка не смогла бы приобрести свой нынешний вид. Однако газовый гигант в зоне обитаемости при благоприятных условиях мог бы иметь обитаемые спутники[9].

В Солнечной системе планеты земной группы расположены внутри, а газовые гиганты — снаружи, но данные по экзопланетам показывают, что эта схема не универсальна, — часто планеты-гиганты находятся на близких к своим звездам орбитах, разрушая потенциальную зону обитаемости. Однако возможно, что в списке известных экзопланет таких случаев много только потому, что их намного легче обнаруживать. Таким образом, неизвестно, какой тип планетных систем преобладает.

Как можно меньшая переменность

Со временем меняется светимость практически всех звёзд, но амплитуда переменности у разных звёзд сильно отличается. Звёзды в середине главной последовательности наиболее стабильны, а большинство красных карликов внезапно и интенсивно вспыхивают. Планеты около таких звёзд малопригодны для жизни, так как для неё неблагоприятны резкие скачки температуры звезды. Кроме того, рост светимости сопровождается увеличением потока рентгеновского и гамма-излучения, которое тоже вредно для живых организмов. Атмосфера смягчает такое воздействие (удвоение светимости звезды не обязательно приведёт к двукратному росту температуры на планете). Но под действием излучения подобной звезды атмосфера может и улетучиться.

В случае Солнца переменность незначительна: его светимость на протяжении 11-летнего солнечного цикла меняется всего на 0,1 %. Но есть сильные (хотя и не бесспорные) признаки того, что даже небольшие колебания светимости Солнца могут значительно влиять на климат Земли даже на протяжении исторического времени. (Например, Малый ледниковый период в середине II тысячелетия н. э. мог быть следствием относительно длительного снижения светимости Солнца[10].) Таким образом, звезда должна быть не настолько переменной, чтобы изменения её светимости могли оказывать влияние на возможную жизнь. Именно большая амплитуда «солнечного цикла» представляется главным препятствием для жизнепригодности планет звезды 18 Скорпиона — одного из наиболее похожих на Солнце его аналогов. В других отношениях 18 Скорпиона и Солнце очень похожи[11].

Высокая металличность

Любая звезда главной последовательности состоит в основном из водорода и гелия, а содержание других элементов может сильно варьировать. Эти элементы в астрофизике условно называют металлами. Это не только металлы в обычном смысле слова, но и другие элементы (такие как углерод, азот, кислород, фосфор, сера и др.). Чем больше металлов в протозвезде, тем больше их и в её протопланетном диске. В бедном металлами диске появление каменных планет затруднено, и они, скорее всего, будут маломассивными и неблагоприятными для жизни.

Спектроскопические исследования звездных систем, где были найдены экзопланеты, подтверждают взаимосвязь между высокой концентрацией металлов в звёздах и образованием планет: «звёзды с планетами (по крайней мере, подобными известным сегодня) явно богаче металлами, чем звёзды, не имеющие планет.»[12] Из необходимости высокой металличности следует необходимость относительной молодости звезды: звёзды, возникшие в начале истории Вселенной, бедны металлами и имеют меньше шансов на формирование вокруг них планет.

Характеристики планет

Обитаемость ожидается в первую очередь от землеподобных планет. Они имеют близкую к Земной массу, состоят в основном из силикатных пород и не окутаны толстой водородно-гелиевой атмосферой, характерной для газовых гигантов. Впрочем, нельзя полностью исключить возможность развития жизни в верхних облачных слоях планет-гигантовd, но это маловероятно, ибо они не имеют твердой поверхности и их гравитация слишком велика[14].

Между тем, землеподобные спутники планет-гигантов вполне обоснованно рассматриваются как возможные места существования жизни[13].

При оценке жизнепригодности каких-либо небесных тел надо принимать во внимание, что требовательность разных организмов сильно отличается. Сложные многоклеточные организмы (например животные) намного более требовательны к условиям, чем простые одноклеточные (например: бактерии и археи). Следовательно, одноклеточные непременно более распространены во Вселенной, чем многоклеточные, ибо первые могут жить и там, где не могут вторыеe. Ниже приведены условия, достаточные для жизни вообще, но не любые из них достаточны для сложноорганизованной жизни.

Масса

Жизнь на планетах с малой массой маловероятна в силу двух причин. Первая — их сравнительно малая гравитация не способна долго удерживать достаточно толстую и плотную атмосферу. Вторая космическая скорость на таких планетах сравнительно мала, и поэтому молекулам атмосферы такой планеты гораздо легче её достичь[15]. Такая атмосфера будет сравнительно быстро «сдута» в космос солнечным ветром. При низком атмосферном давлении затруднено (а при давлении <0,006 земного — вовсе невозможно) существование жидкой воды. На планетах без плотной атмосферы может не хватать нужных для появления жизни химических веществ. Кроме того, они слабее защищены от солнечного жара и космического холода, поскольку на них слабо выражены теплообмен между разными участками поверхности и парниковый эффект (например, Марс с его тонкой атмосферой был бы холоднее Земли, даже будучи на том же расстоянии от Солнца). Тонкая атмосфера плохо защищает от метеоритов и космических лучей.

Причина вторая — маленькие планеты имеют большее отношение площади поверхности к объёму, чем их крупные собратья, и, как следствие, их недра быстрее остывают. Это приводит к прекращению геологической активности, которая важна для жизни (по крайней мере, земной) в силу нескольких причин. Во-первых: конвекция в недрах планеты необходима для образования магнитного поля, защищающего поверхность планеты от высокоэнергичных частиц. Во-вторых: вулканы выбрасывают в атмосферу углекислый газ, важный для регулирования температуры на планете. В-третьих: тектоника плит выносит на сушу важные вещества, когда-то захороненные на океанском дне (например, фосфор). В-четвёртых: движение континентов, их распад и объединение оказывают сильное влияние на климат планеты и разнообразие жизни[16].

«Маломассивная планета» — понятие относительное. Земля маломассивна по сравнению с газовыми гигантами суперземлями, но является крупнейшей по массе, диаметру и плотности из всех землеподобных планет в Солнечной системеf. Земля достаточно массивна, чтобы удерживать своей гравитацией плотную атмосферу и достаточно велика, чтобы её недра долго оставались горячими и подвижными, создавая условия для геологической активности на поверхности (один из источников этого тепла — распад радиоактивных элементов в земном ядре). Марс же — вдвое меньший, чем Земля — уже почти (возможно, и полностью) геологически мёртвый: его недра уже остыли и геологическая активность затухла. Кроме того, он потерял большую часть своей атмосферы[17].

Таким образом, можно заключить, что нижний предел массы жизнепригодной планеты лежит где-то между массами Марса и Земли. В качестве грубой оценки этого предела было предложено значение 0,3 земной массы[18]. Но в 2008 г. учёные из Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики предположили, что этот порог может быть больше — в районе 1 массы Земли, поскольку при меньших значениях, вероятно, невозможна тектоника плит. Венера, масса которой лишь на 15 % меньше земной, практически не имеет тектонической активности. Напротив, суперземли — планеты, подобные Земле, но с большей массой, — могут иметь более сильную тектонику плит, что повышает их жизнепригодность[19].

В конечном счете, большие планеты имеют большее железосодержащее ядро. Это позволяет существовать стабильному магнитному полю, защищающему поверхность планеты от космических лучей — потоков высокоэнергичных заряженных частиц, которые иначе бомбардировали бы поверхность планеты и постепенно «сдували» её атмосферу. Масса — не единственный фактор, влияющий на стабильность и мощность магнитного поля: планета должна ещё и достаточно быстро вращаться для поддержания динамо-эффекта в ядре[20].

Есть и исключительные случаи, когда горячие недра и геологическую активность имеют даже маленькие тела. Это возможно, если они являются спутниками планет и обращаются по эксцентричной орбите. В таком случае на каждом витке орбиты спутник приближается и удаляется от планеты, что приводит к изменению величины приливной силы и, как следствие, к деформациям спутника. При этом его недра за счёт трения нагреваются. Этим обуславливаются высокая вулканическая активность маленькой Ио и существование подземного океана на Европе. Вследствие этого последняя считается одним из наиболее жизнепригодных после Земли объектов в Солнечной системы. Высказывались предположения о жизнепригодности гипотетических подземных водоёмов и некоторых других ледяных спутников планет-гигантов — Каллисто, Ганимеда, Энцелада и даже Реи. Очень далёкий от зоны обитаемости спутник Сатурна Титан тоже имеет шанс быть пристанищем жизни (если не водно-углеродной, то на основе других соединений), так как имеет плотную атмосферу и «водоемы» из жидкого метана на поверхности. Эти спутники показывают, что масса — не всегда определяющий жизнепригодность фактор.

Орбита и вращение

Для жизнепригодности планеты её орбитальные параметры (как и другие) должны быть достаточно стабильными. Кроме того, орбита не должна быть сильно эксцентричной, иначе расстояние от планеты до звезды будет меняться в широких пределах, а это приведёт к большим колебаниям температуры на поверхности планеты. Эти колебания для жизни — особенно для высокоразвитой — неблагоприятны (особенно если они доводят ключевую для жизни жидкость до кипения или замерзания)[21]. Земная орбита почти круговая, с эксцентриситетом менее чем 0,02. Очень мал он и у других планет Солнечной системы (исключение составляют Меркурий и Плутон).

Собранная информация об эксцентриситетах орбит экзопланет стала сюрпризом для ученых: 90 % из них имеют больший эксцентриситет, чем известный в пределах Солнечной системы. Среднее значение составляет 0,25[22].

Вращение планет вокруг своей оси тоже должно отвечать определенным требованиям, дабы жизнь могла развиваться. Во-первых, на планете должна быть достаточно мягкая смена времён года. В то же время если наклон оси вращения планеты слишком мал, смены времен года не будет вовсе, и исчезнет стимул к периодическим изменениям в биосфере. Планета также будет в целом холоднее, чем она была бы при существенном наклоне оси: если солнце хорошо освещает лишь низкие широты, тёплая погода не распространяется на приполярные, и тогда внетропическая зона и климат планеты в целом находится во власти холодных полярных воздушных масс. Если планета сильно наклонена, смена сезонов будет очень резкая, и биосфере будет трудно выдерживать такой климат. Однако наклон оси Земли сейчас (в четвертичном периоде) больше, чем в недавнем прошлом, и этому сопутствует отступление оледенения, повышение температуры и уменьшение её сезонных колебаний. Неизвестно, продолжилась ли бы эта тенденция с дальнейшим ростом наклона земной оси (см. «Земля-снежок»). Результат этих изменений может показать только компьютерное моделирование, и оно показывает, что даже сверхбольшой наклон в 85 градусов не исключает жизнь на планете[23]. Рассматривать нужно не только средний наклон оси, но и его колебания с течением времени (так, наклон оси Земли изменяется от 21,5° до 24,5° с периодом 41 тыс. лет). Если наклон оси временами становится слишком большим, это приведёт к слишком большой сезонной разнице температур на планете.

Другие требования к характеру вращения планеты включают:

  • Достаточно быстрое вращение, чтобы дни и ночи не были слишком длинные, — иначе суточные колебания температур могут быть слишком большыми. Кроме того, быстрое вращение нужно для создания магнитного поля посредством динамо-эффекта.
  • Желательно, чтобы ось вращения не сильно прецессировала. Сама по себе прецессия не влияет на климат, поскольку меняет только направление оси вращения, а не её наклон. Но в сочетании с другими факторами (например, эксцентриситетом орбиты) прецессия может периодически усиливать и ослаблять сезонные вариации погоды (см. «Циклы Миланковича»). Прецессия земной оси происходит с периодом 25 765 лет.

Существует мнение, что Луна играет ключевую роль в регуляции климата Земли, стабилизируя наклон оси её вращения. Согласно расчётам, в отсутствие Луны земная ось могла бы хаотично менять свой наклон, что привело бы к неблагоприятныму для жизни изменениям климата. Таким образом, спутники для жизнепригодной планеты не только полезны, но и жизненно необходимы, создавая нужную для развития жизни стабильность условий[24]. Впрочем, это мнение спорноg.

Геохимия

Обычно предполагается, что внеземная жизнь по биохимическим показателям сходна с земной. Ключевые для земной жизни элементы (органогены): углерод, водород, кислород и азот. Это и одни из самых распространённых химически активных элементов во Вселенной. Даже в метеоритах и межзвёздной среде есть их соединения, используемые и земной жизнью (в частности аминокислоты)[25]. Эти 4 элемента вместе образуют 96 % всей биомассы Земли. Углерод не имеет себе равных в способности образовывать каркасы сложных молекул огромного количества типов, что делает его лучшим базовым биогенным элементом — основой для формирования живых клеток. Водород и кислород образуют воду — растворитель, в котором происходят биологические процессы, и реакции в котором положили начало жизни на Земле. Энергия, освобождаемая при связывании углерода с кислородом, используется всеми сложными формами жизни. Из названных четырёх элементов состоят аминокислоты — строительные элементы белков, основы живой материи. Другие элементы, важные для жизни земного типа, — сера (важна для строительства белков) и фосфор (необходим для синтеза ДНК, РНК и аденозинофосфатов) — тоже нередки во Вселенной.

Относительное содержание элементов в планетах не всегда соответствует их содержанию в космосе. Например, из четырёх органогенов лишь кислород в изобилии встречается в земной коре[26]. Это частично объясняется тем, что водород и азот (и в виде простых веществ, и в виде самых распространённых своих соединений, таких как диоксид и монооксид углерода, метан, аммиак и вода) довольно летучие. Поэтому во внутренней части Солнечной системы, где температура высока, эти элементы не могли играть большой роли в формировании планет. Они стали лишь примесью в составе коры, состоящей в основном из нелетучих соединений (например как кварца, который, однако, содержит кислород, что и объясняет распространённость этого элемента в земной коре). Выделение летучих элементов при вулканической деятельности внесло вклад в появление земной атмосферы. Эксперимент Миллера — Юри показал, что при наличии энергии (в разных видах) из существовавших на молодой Земле летучих соединений могли образовываться аминокислоты[27].

Однако вулканические выбросы не могут быть источником всей воды земных океанов[28]. Это значит, что большая часть воды (и, вероятно, углерода) пришла из внешних областей Солнечной системы, удалённых от солнечного тепла, где она может долго оставаться замороженной. Это произошло благодаря кометам, падавшим на Землю. Они могли принести и много других важных для жизни лёгких соединений, в том числе аминокислоты, что стало толчком к развитию жизни. Таким образом, несмотря на широкое распространение четырёх органогенов, в жизнепригодной планетной системе, вероятно, должен быть перенос вещества из внешних областей во внутренние с помощью долгопериодических комет. Возможно, без них жизни на Земле не было бы.

Микросреда и экстремофилы

Необходимо отметить, что даже на жизнепригодной планете подходящие для жизни условия могут быть лишь на части поверхности. Астробиологи часто затрагивают тему микросреды и отмечают недостаточность данных о том, как её изменения влияют на эволюцию микроорганизмов[29]. Большой интерес учёных вызвали экстремофилы — живые существа (чаще всего микроскопические), способные жить и размножаться в экстремальных условиях окружающей среды (очень высокие и/или очень низкие температуры, сверхвысокое давление и т. п.), такие как термофилы, психрофилы, барофилы, ацидофилы, ксерофилы и др.

Открытие экстремофилов усложнило представления о жизнепригодности, расширив диапазон условий, рассматриваемых как пригодные для жизни. К примеру, такие организмы могли бы существовать на планете со слабой атмосферой (возможно, в глубоких разломах или пещерах, где давление максимально)[30]. Убежищем для жизни могли бы стать и кратеры: есть предположение, что там может быть благоприятная для микроорганизмов среда. Так, на основе исследования кембрийского кратера Лоун-Хилл (англ.) (Австралия) была выдвинута гипотеза, что быстрое отложение осадков создает защищенную микросреду, благоприятную для микроорганизмов, — подобное могло случаться и в геологической истории Марса[31].

Для астробиологии интересны и непригодные для жизни места на Земле: они полезны для выяснения пределов выносливости живых организмов. Интерес исследователей привлекла, в частности, пустыня Атакама (одно из наиболее засушливых мест на Земле). Её центральные области необитаемы, и это позволяет выяснить, по какому значению влажности проходит граница обитаемых участков. В отношении влажности эта пустыня служит земной моделью Марса[32]. В 2003 году там провели исследования, частично воспроизводившие эксперименты аппаратов «Викинг», высадившихся на Марс в 1970-х годах. Результаты поиска жизни в Атакаме тоже оказались отрицательными: попытки инкубации микроорганизмов результатов не дали, как и попытки поиска ДНК[33].

Альтернативные звёздные системы

Сначала астробиологи сосредотачивали внимание лишь на системах солнцеподобных звёзд, но потом начали рассматривать и возможность появления жизни в системах отличных от Солнца звезд.

Двойные звёздные системы

По обычным оценкам, примерно половина звёзд или даже больше являются двойными. Это может быть систематической ошибкой подсчёта (двойственность чаще встречается у ярких, то есть легко наблюдаемых звёзд). Более точный анализ показал, что самые распространённые — тусклые — звёзды обычно одиночны, и в целом одинарными являются до 2/3 всех звёздных систем[34].

Расстояние между компонентами двойной системы может лежать в пределах от долей астрономической единицы (а. е., расстояние от Земли до Солнца) до сотен а. е. Если радиус орбиты планеты намного меньше этого расстояния (в случае вытянутой орбиты — его минимального значения), гравитационное воздействие второй звезды на движение этой планеты будет незначительным. Однако стабильные планетные орбиты с радиусом, сравнимым с расстоянием между звёздами (точнее, лежащим в интервале примерно от 1/3 до 3,5 этого расстояния), невозможны[35]. Одно исследование Альфы Центавра — ближайшей к Солнцу звёздной системы — показало, что двойные системы при поиске обитаемых планет игнорировать не стоит. Альфа Центавра-A и Альфа Центавра-B при максимальном сближении находятся на расстоянии 11 а. е. (а в среднем — 23 а. е., что примерно равно радиусу орбиты Урана), и могут иметь стабильную зону обитаемости. Компьютерное моделирование показало, что в этой системе могут существовать довольно устойчивые планетные орбиты на расстояниях до 3 а.е. от каждой звезды (за критерий устойчивости взято изменение большой полуоси менее чем на 5 % за 32 000 периодов двойной системы). Радиус зоны обитаемости для Альфы Центавра A оценивают в 1,2–1,3 а.е., а для Альфы Центавра B — 0,73–0,74 а.е. В обоих случаях эта зона целиком находится внутри зоны стабильных орбит[36].

Системы красных карликов

Выяснение жизнепригодности систем красных карликов очень важно для определения того, насколько может быть распространена жизнь во Вселенной, — ведь красные карлики составляют 70–90 % всех звёзд Галактики. Коричневых карликов (объектов, промежуточных между звёздами и планетами-гагантами), вероятно, ещё больше, чем красных, но они едва ли способны иметь жизнепригодные планеты, потому что излучают слишком мало тепла. Астрономы много лет исключали красные карлики из списка кандидатов на роль звёзд, в системах которых может зарождаться жизнь. Их малая масса (от 0,1 до 0,6 солнечных масс) означает, что термоядерные реакции в них идут исключительно медленно, и они излучают очень мало света (0,01 %—3 % от излучаемого нашим Солнцем).

Любая планета, обращающаяся вокруг красного карлика, для достижения на своей поверхности температур, близких к земным, должна находиться очень близко к своей звезде. Например, у звезды Лакайль 8760 радиус орбиты жизнепригодной планеты должен быть около 0,3 а. е. (меньше, чем у Меркурия), а у звезды Проксима Центавра — даже 0,032 а. е.[37] (год на такой планете будет длиться 6,3 дня). На таком расстоянии приливное действие звезды может синхронизировать вращение планеты: одна её сторона будет всегда повёрнута к звезде, а другая — от неё, и смены дня и ночи на планете не будет. Возможно также, что планета будет делать за один оборот вокруг звезды 1,5 (как Меркурий) или два оборота вокруг своей оси. В таком случае сутки будут очень длинные, что приведёт к большим суточным перепадам температур, а это затруднит существование жизни. Эти перепады могла бы сгладить толстая атмосфера, но она может препятствовать проникновению света звезды к поверхности планеты, уничтожая возможность фотосинтеза.

Дальнейшие исследования показали, однако, что для эффективного переноса тепла с дневной стороны на ночную достаточно и не очень плотной атмосферы. Исследования, проведённые Робертом Хэберлом и Маноджем Джоши из исследовательского центра НАСА в Эймсе, показали, что атмосфера способна к этому при парциальном давлении углекислого газа у поверхности в 0,10–0,15 атм.[38]. Такая атмосфера может и не препятствовать фотосинтезу. Мартин Хет из Гринвичского Общественного колледжа показал, что при достаточной глубине океанов под ледяной шапкой ночной стороны могла бы циркулировать вода. Дальнейшие исследования (включая рассмотрение вопроса о достаточной для фотосинтеза освещенности планеты) показали, что синхронно вращающиеся планеты в системах красных карликов пригодны для жизни, по крайней мере, высших растений[39].

Низкая светимость красных карликов и вероятное нахождение их планет в приливном захвате — не единственные факторы, неблагоприятные для жизни. Ещё одна проблема — то, что эти звёзды излучают большую часть энергии в инфракрасном диапазоне, тогда как для фотосинтеза земного типа нужен видимый свет. Однако на планетах таких звёзд не исключён хемосинтез. Кроме того, отсутствие смены дня и ночи снимает необходимость к ней приспосабливаться.

Красные карлики обычно сильно переменны (имеют переменность типа UV Кита). Часто они покрываются пятнами, подобными солнечным, и их светимость может понижаться на величину до 40 % на многие месяцы, пока в какой-то момент звезда не вспыхнет. При этом её яркость может удвоиться за считанные минуты[40]. Такие вспышки очень вредны для жизни, так как они не только могут разрушать органические соединения — основу живых организмов — но и «сдувать» значительный объём атмосферы планеты. Чтобы поддерживать жизнь, планета красного карлика должна иметь сильное магнитное поле, способное защищать её от сильного солнечного ветра. Для возникновения такого поля нужно быстрое вращение, а планета, находящаяся в приливном захвате, вращается очень медленно. Но красные карлики, согласно теории, энергично вспыхивают только в течение первых 1—2 миллиардов лет своей жизни. Таким образом, не исключена жизнь на планетах, которые в это время были на далёкой орбите (где и избежали приливного захвата), а потом по каким-то причинам переместились ближе, в зону обитаемости[41].

Красные карлики в астробиологическом плане имеют не только недостатки, но и одно преимущество: они очень долго живут. Временной масштаб эволюции можно оценить на примере Земли: для появления разумной жизни на нашей планете понадобилось 4,5 миллиарда лет (и ещё более миллиарда лет на ней будут подходящие для жизни условия)[42]. Это обеспечено длительностью стабильного существования Солнца (как и других жёлтых карликов). Красные карлики живут ещё намного дольше — сотни миллиардов лет, потому что термоядерные реакции в них протекают медленней, чем в более массивных звёздах (причём в отличие от них, в красных карликах в реакции участвует весь водород, а не только водород ядра). Таким образом, жизнь на планетах маломассивных звёзд имеет больше времени для возникновения и развития. Возможно, долговечность и большое количество красных карликов компенсируют их недостатки: вероятность жизни в системе каждого отдельно взятого красного карлика очень мала, но суммарный объём их зон обитаемости равен суммарному объёму зон обитаемости солнцеподобных звёзд, причём в системах красных карликов зоны обитаемости существуют намного дольше[43].

Галактическое окружение

На жизнепригодность планеты влияют не только её собственные параметры и свойства её звезды, но и их галактическое окружение. Научно обосновано, что одни зоны галактик — галактические зоны обитаемости — более благоприятные для жизни чем другие. Так, Солнечная система находится в Рукаве Ориона Млечного пути, на краю галактики, и это способствует её жизнепригодности по нескольким причинам[44]:

  • Она находится не в шаровом скоплении, где большая концентрация звёзд порождает большую интенсивность излучения и гравитационные возмущения. Кроме того, в шаровых скоплениях очень мало тяжёлых элементов.
  • Она не находится вблизи мощных источников гамма-излучения.
  • Она не находится вблизи центра галактики, где высока плотность звёзд и возможно интенсивное ионизирующее излучение (например, от магнитаров и сверхновых). Опасность для окружающих объектов может представлять и сверхмассивная чёрная дыра, по-видимому находящаяся в центре галактики.
  • Круглая орбита Солнца вокруг центра галактики удерживает его от входа в плотные зоны спиральных рукавов, которые опасны интенсивным излучением и гравитационными возмущениями[45].

Таким образом, для жизнепригодности планеты её звезда должна быть отдалённой от других звёзд. Если звезда окружена множеством других, — в её окрестностях высока интенсивность опасных излучений. Кроме того, близкие соседи могут нарушать стабильность орбит в удалённых секторах звездной системы (таких, как объекты облака Оорта и пояса Койпера), и они смогут проникать во внутренние части планетной системы и сталкиваться с обитаемой планетой.

Жизнепригодность звезд системы снижает не только большая концентрация близких звёзд, но и чрезмерная изоляция. В бедных звёздами участках Млечного Пути слишком мала частота звездообразования и не хватает тяжёлых элементов. Таким образом, «провинциальное» расположение, какое имеет наша Солнечная система, для жизни благоприятнее, чем центр галактики или самые дальние её окраины[46].

Другие соображения

Альтернативная биохимия

Обычно изыскания о внеземной жизни основываются на предположении, что развитые формы жизни биохимически близки к земным и, следовательно, требуют для своего существования условий, аналогичных земным. Но есть и гипотезы об альтернативной биохимии, предполагающие возможность жизни с обменом веществ, отличным от земного. В книге «Evolving the Alien» биолог Джек Коэн (Jack Cohen) и математик Иэн Стюарт (Ian Stewart) утверждают, что астробиология, основанная на гипотезе уникальной Земли, «ограниченна и уныла». Они предположили, что землеподобные планеты могут быть редкими, но сложные формы жизни могут появиться и в других условиях. Однако эта жизнь не будет основана на углероде. В качестве альтернативы углероду чаще всего называют кремний, а в качестве альтернативы воде — аммиак.

Ещё более умозрительные идеи касаются возможности жизни на совсем иных телах, нежели землеподобные планеты. Астроном Фрэнк Дрейк, известный сторонник поиска внеземной жизни, предположил жизнь на нейтронных звёздах: существа с жизненным циклом в миллионы раз быстрее, чем у земных организмов, состоящие из сверхмалых «ядерных молекул»[47]. Названная «фантазийной и лукавой», эта идея получила широкое распространение в научной фантастике[48]. Карл Саган в 1976 году рассматривал возможность существования организмов, летающих в верхних слоях атмосферы Юпитера[49][50]. Коэн и Стюарт также рассмотрели возможность жизни в атмосфере газовых гигантов и даже на Солнце.

«Хорошие юпитеры»

«Хорошие юпитеры» — это планеты-гиганты, подобные Юпитеру в нашей Солнечной системе, орбита которых пролегает достаточно далеко от зоны обитаемости, чтобы не создавать там гравитационных возмущений, но достаточно близко, чтобы защищать землеподобные планеты двумя важными способами. Во-первых, они помогают стабилизировать орбиту, а значит, и климат на внутренних планетах. Во-вторых, они поддерживают внутреннюю часть Солнечной системы относительно свободной от комет и астероидов, могущих столкнуться с обитаемыми планетами и привести к катастрофическим последствиям[51]. У Юпитера радиус орбиты впятеро больше, чем у Земли. Геометрически подобный радиус орбиты можно ожидать и для «хороших юпитеров» в звездных системах. «Ответственная роль» Юпитера наглядно проявилась в 1994, когда с ним столкнулась комета Шумейкеров — Леви 9: если бы не Юпитер, она могла бы проникнуть в область планет земной группы. В ранней истории Солнечной системы Юпитер (и, в меньшей мере, Сатурн) играл, по некоторым представлениям, противоположную роль: он повышал эксцентриситет орбит различных объектов в поясе астероидов и за ним, благодаря чему эти объекты попадали в район земной орбиты. Падая на Землю, они приносили на неё воду и другие лёгкие вещества, которыми богата внешняя часть Солнечной системы. Моделирование показывает, что Земля обогащалась водой за счёт таких тел до тех пор, пока не достигла половины своей современной массы[52]. Согласно этому мнению, сейчас газовые гиганты выступают «защитниками» внутренних планет, а ранее они выступали «поставщиками» важных для жизни веществ. Однако юпитероподобные тела, чья орбита слишком близка к зоне обитаемости (как в системе 47 Большой Медведицы) или, тем более, пересекает эту зону (как в системе 16 Лебедя B), в любом случае сильно затрудняют появление землеподобных планет в таких системах (см. «стабильная зона обитаемости» выше[⇨]).

Влияние жизни на обитаемость

На жизнепригодность планеты существенно влияют не только абиотические факторы, но и результаты деятельности самой жизни. Важнейший пример этого в истории Земли — выработка кислорода древними цианобактериями (а потом и фотосинтезирующими растениями), что привело к сильному изменению состава земной атмосферы. Этот кислород сначала привёл к смене анаэробных сообществ аэробными, а впоследствии стал играть важнейшую роль для возникших позже животных. Влияние жизни на жизнепригодность планеты привлекло интерес ряда исследователей и привело, в частности, к появлению довольно необычных гипотез, стоящих на позициях геотеизма. Гипотеза Геи, предложенная сэром Джеймсом Лавлоком, утверждает, что биосфера сама создаёт и поддерживает подходящие для себя условия и, таким образом, планета ведёт себя подобно живому организму. Известны и хорошо, и плохо подходящие под эту оценку природные явления.

Дэвид Гринспун (David Grinspoon) выдвинул «гипотезу живых миров», в которой понятие жизнепригодности неотделимо от факта существования жизни. Согласно этой гипотезе, планеты, «живые» геологически и метеорологически, скорее всего будут иметь и биологическую жизнь, — «планета и жизнь на ней будут развиваться совместно»[53]. В изданной в 2004 году книге «Привилегированная планета» (The Privileged Planet) астроном Гильермо Гонсалес (Guillermo Gonzalez) и философ Джей Ричардс (Jay Richards) исследовали возможность связи между обитаемостью планеты и её пригодностью для наблюдения за остальной частью Вселенной. Книга была раскритикована как проявление идеи «разумного замысла» и ненаучности[54].

Индексы ESI и PHI

Для оценки пригодности планет для жизни и вероятности её существования была разработана система ранжирования, которая состоит из двух индексов: индекс подобия Земле (ESI) и индекс обитаемости планеты (PHI).

Первый показывает схожесть планеты с Землёй и основан на сравнении физических параметров планеты с аналогичными параметрами Земли. Он учитывает размер, массу, плотность, расстояние от звезды и температуру на планете.

Второй характеризует вероятность существования жизни на планете и вычисляется с учётом дополнительных факторов: тип поверхности планеты (скалистая или ледяная), наличие атмосферы и магнитного поля, количество энергии, доступной для потенциальных организмов (свет звезды или приливное трение, разогревающее недра), наличие органических соединений и какого-либо жидкого растворителя.

См. также

Заметки

  • Заметка a: Эта статья — о современном научном взгляде на возможность обитаемости планет. Она не затрагивает исторические взгляды и внеземную жизнь в литературе. Обсуждение вопроса о вероятности существования внеземной жизни см. в статьях «уравнение Дрейка» и «парадокс Ферми».
  • Заметка b: Жизнь появилась на Земле приблизительно через 500 млн лет после формирования планеты. Столько времени стабильно существует часть звёзд класса B (светят от 10 до 600 млн лет), звёзды класса A (от 600 млн до 1,2 млрд лет) и многие более холодные. Возможно, жизнь способна появиться и на планетах звёзд B- и A-класса, но она почти наверняка не смогла бы достигнуть высокого уровня развития, ибо эти звёзды живут недолго, причём их светимость быстро растёт. Жизнь около звёзд класса O исключительно маловероятна, так как они светят менее 10 млн лет.
  • Заметка c: Тот факт, что Европа и Титан (расположенные за 3,5 и 8 а. е. от границы зоны обитаемости Солнца) рассматриваются как важные кандидаты в жизнепригодные тела, подчёркивает проблематичность выработки чётких критериев зоны обитаемости. Приливный нагрев и альтернативная биохимия могут обеспечить возможность жизни на телах, не попадающих в эту зону в её обычном понимании.
  • Заметка d: В книге Evolving the Alien Джек Коэн (Jack Cohen) и Йен Стюарт (Ian Stewart) рассматривали возможность жизни в облаках газовых гигантов. Для случая Юпитера эту тему развивал и Карл Саган[50][51].
  • Заметка e: Многие учёные склоняются к выводу, что микроорганизмы могут быть широко распространены во Вселенной. Это мнение основано в немалой мере на существовании земных экстремофилов, процветающих в очень враждебных средах. Существование сложных организмов намного более спорно. В своей работе «Уникальная Земля: почему живые сообщества не распространены во Вселенной» (Rare Earth: Why Complex Life Is Uncommon in the Universe) Питер Ворд (Peter Ward) и Доналд Браунли (Donald Brownlee) утверждают, что микроскопические организмы, вероятно, широко распространены, а сложные многоклеточные, возможно, даже есть только на Земле. Это мнение хорошо согласуется с данными по истории Земли: сложные животные широко распространились лишь около около 600 млн лет назад — спустя более 3 млрд лет после появления первых живых организмов. То, что земная жизнь так долго оставалась одноклеточной, указывает на то, что появление сложных форм жизни маловероятно.
  • Заметка f: В Солнечной системе есть резкий разрыв по массе между землеподобными и гигантскими планетами: самые маленькие гиганты, Уран и Нептун, тяжелее Земли (самой большой и массивной землеподобной планеты) в 13 и 17 раз соответственно. Это, вероятно, случайность, так как никаких препятствий для появления планет промежуточной массы не видно, и в других планетных системах они есть (см. например, OGLE-2005-BLG-390L b). Такие планеты могут быть хорошими кандидатами на роль обитаемых, так как они достаточно велики для сохранения в течение миллиардов лет геологической активности и плотной атмосферы, но не так велики, чтобы набрать сверхплотную газовую оболочку, исключающую жизнь земного типа.
  • Заметка g: Согласно господствующей теории, Луна образовалась, когда объект размером с Марс столкнулся с Землей по косой траектории, и выброшенный ударом материал, слившись в единое целое, образовал на орбите новый объект («теория гигантского столкновения»). В «Уникальной Земле» Ворд (Ward) и Браунли (Brownlee) отмечают, что такие удары, вероятно, редки, что делает маловероятным появление систем, подобных системе Земля — Луна и, следовательно, понижает вероятность существования других обитаемых планет. Однако не доказано, что спутник обязателен для жизнепригодности планеты; кроме того, возможны и другие пути формирования спутника.

Напишите отзыв о статье "Жизнепригодность планеты"

Примечания

  1. Des Marais D. J., Nuth J. A., Allamandola L. J. et al. (2008). «[www.geology.wisc.edu/astrobiology/docs/Astrobiology_Roadmap_9AB346.pdf The NASA Astrobiology Roadmap]». Astrobiology 8 (4): 715–730. DOI:10.1089/ast.2008.0819. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/2008AsBio...8..715D 2008AsBio...8..715D].
  2. Wolszczan A., Frail D. A. (9 January 1992). «A planetary system around the millisecond pulsar PSR1257 + 12». Nature 355: 145–147. DOI:10.1038/355145a0. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/1992Natur.355..145W 1992Natur.355..145W].
  3. Wolszczan A. (April 22 1994). «Confirmation of Earth Mass Planets Orbiting the Millisecond Pulsar PSR:B1257+12». Science 264 (5158): 538–542. DOI:10.1126/science.264.5158.538. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/1994Sci...264..538W 1994Sci...264..538W].
  4. [www.world-builders.org/lessons/less/les1/StarTables_B.html Star tables]. Charter College of Education, California State University, Los Angeles. Проверено 28 октября 2014. [www.webcitation.org/6TfQs2eeL Архивировано из первоисточника 28 октября 2014].
  5. Kasting, James F.; Whittet, D.C.; Sheldon, W.R. (August 1997). «Ultraviolet radiation from F and K stars and implications for planetary habitability». Origins of Life and Evolution of Biospheres 27 (4): 413–420. DOI:10.1023/A:1006596806012. PMID 11536831.
  6. Guinan, Edward; Manfred Cuntz. [www.iau.org/public_press/news/detail/iau0916/ The violent youth of solar proxies steer course of genesis of life]. International Astronomical Union (August 10, 2009). Проверено 27 августа 2009. [www.webcitation.org/664nPxYgT Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  7. Astronomy & Astrophysics (2007-12-13). [www.aanda.org/index.php?option=com_content&view=article&id=275 Gliese 581: one planet might indeed be habitable]. Пресс-релиз. Проверено 2014-10-26.
  8. Kasting, James F.; Whitmore, Daniel P.; Reynolds, Ray T. (1993). «[web.archive.org/web/20130822070941/www3.geosc.psu.edu/~jfk4/PersonalPage/Pdf/Icarus_93.pdf Habitable Zones Around Main Sequence Stars]». Icarus 101 (1): 108–128. DOI:10.1006/icar.1993.1010. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/1993Icar.101..108K 1993Icar.101..108K].
  9. Williams, Darren M.; Kasting James F.; Wade, Richard A. (January 1997). «Habitable moons around extrasolar giant planets». Nature 385 (6613): 234–236. DOI:10.1038/385234a0. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/1997Natur.385..234W 1997Natur.385..234W].
  10. [www.atmos.washington.edu/1998Q4/211/project2/group4.htm The Little Ice Age]. Department of Atmospheric Science. University of Washington. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nQxZuA Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  11. [www.solstation.com/stars2/18sco.htm 18 Scorpii]. www.solstation.com. Sol Company. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nRQfxb Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  12. Santos N. C., Israelian G., Mayor M. (2003). «[origins.colorado.edu/cs12/proceedings/oral/tuesday/santosxx.pdf Confirming the Metal-Rich Nature of Stars with Giant Planets]». Proceedings of 12th Cambridge Workshop on Cool Stars, Stellar Systems, and The Sun (University of Colorado). Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/2001astro.ph..9018S 2001astro.ph..9018S].
  13. 1 2 [library.thinkquest.org/C003763/index.php?page=interview13 An interview with Dr. Darren Williams]. Astrobiology: The Living Universe (2000). Проверено 5 августа 2007.
  14. [motivate.maths.org/conferences/conf58/c58_talk4.shtml Could there be life in the outer solar system?]. Millennium Mathematics Project, Videoconferences for Schools. University of Cambridge (2002). Проверено 5 августа 2007. [www.webcitation.org/64qfhBjmL Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
  15. [bse.sci-lib.com/article029232.html Диссипация]. Большая советская энциклопедия. Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/664nSxprf Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  16. Ward P., Brownlee D. [books.google.com/books?id=qz7YBLkabzAC&pg=PA191 Rare Earth: Why Complex Life is Uncommon in the Universe]. — Springer, 2000. — P. 191–220. — ISBN 0-387-95289-6.
  17. [csmres.jmu.edu/geollab/Fichter/PlateTect/heathistory.html The Heat History of the Earth]. Geolab. James Madison University. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nTq1Qi Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  18. Raymond, Sean N.; Quinn, Thomas; Lunine, Jonathan I. (January 2007). «[arxiv.org/abs/astro-ph/0510285 High-resolution simulations of the final assembly of Earth-like planets 2: water delivery and planetary habitability]». Astrobiology 7 (1): 66–84. DOI:10.1089/ast.2006.06-0126.
  19. [www.cfa.harvard.edu/press/2008/pr200802.html Earth: A Borderline Planet for Life?]. Harvard-Smithsonian Center for Astrophysics (2008). Проверено 4 июня 2008. [www.webcitation.org/664nUNIgx Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  20. [hyperphysics.phy-astr.gsu.edu/hbase/magnetic/magearth.html Magnetic Field of the Earth]. Georgia State University. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nUqtQV Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  21. Ward P., Brownlee D. [books.google.com/books?id=qz7YBLkabzAC&pg=PA122 Rare Earth: Why Complex Life is Uncommon in the Universe]. — Springer, 2000. — P. 122–123. — ISBN 0-387-95289-6.
  22. Bortman, Henry [www.astrobio.net/news/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1611 Elusive Earths]. Astrobiology Magazine (June 22, 2005). Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nVGwjN Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  23. [www.psu.edu/ur/2003/planetarytilt.html Planetary Tilt Not A Spoiler For Habitation]. Penn State University (25 августа 2003). Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/6Izv4aPWo Архивировано из первоисточника 20 августа 2013].
  24. Lasker, J.; Joutel, F.; Robutel, P. (July 1993). «Stabilization of the Earth's obliquity by the Moon». Nature 361 (6413): 615–617. DOI:10.1038/361615a0. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/1993Natur.361..615L 1993Natur.361..615L].
  25. [www.sciencedaily.com/releases/2008/03/080326161658.htm Organic Molecule, Amino Acid-Like, Found In Constellation Sagittarius]. ScienceDaily (2008). Проверено 20 декабря 2008. [www.webcitation.org/664nVxvbm Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  26. Darling, David [www.daviddarling.info/encyclopedia/E/elbio.html Elements, biological abundance]. The Encyclopedia of Astrobiology, Astronomy, and Spaceflight. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nWXHZ5 Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  27. [zebu.uoregon.edu/internet/l3.html How did chemisty and oceans produce this?]. The Electronic Universe Project. University of Oregon. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nX11eu Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  28. [zebu.uoregon.edu/internet/l2.html How did the Earth Get to Look Like This?]. The Electronic Universe Project. University of Oregon. Проверено 11 мая 2007. [www.webcitation.org/664nXXR6c Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  29. [astrobiology.arc.nasa.gov/roadmap/g5.html Understand the evolutionary mechanisms and environmental limits of life]. Astrobiology: Roadmap. NASA (September 2003). Проверено 6 августа 2007. [www.webcitation.org/664nY11q7 Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  30. Hart, Stephen [www.nasa.gov/vision/universe/solarsystem/cave_slime.html Cave Slime]. NASA's Astrobiology Magazine (June 30, 2003). Проверено 6 августа 2007. [www.webcitation.org/6TeQcUIB3 Архивировано из первоисточника 28 октября 2014].
  31. Lindsay J., Brasier M. (2006). «Impact Craters as biospheric microenvironments, Lawn Hill Structure, Northern Australia». Astrobiology 6 (2): 348–363. DOI:10.1089/ast.2006.6.348.
  32. McKay, Christopher [quest.nasa.gov/challenges/marsanalog/egypt/AtacamaAdAstra.pdf Too Dry for Life: The Atacama Desert and Mars] (pdf). Ames Research Center. NASA (June 2002). Проверено 26 августа 2009. [www.webcitation.org/68Cu1UYk4 Архивировано из первоисточника 6 июня 2012].
  33. Navarro-González, Rafael; Christopher P. McKay (November 7, 2003). «[www.webcitation.org/6TeQzIzMF Mars-Like Soils in the Atacama Desert, Chile, and the Dry Limit of Microbial Life]». Science 302 (5647): 1018–1021. DOI:10.1126/science.1089143. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/2003Sci...302.1018N 2003Sci...302.1018N].
  34. Harvard-Smithsonian Center for Astrophysics (January 30, 2006). [cfa-www.harvard.edu/press/2006/pr200611.html Most Milky Way Stars Are Single]. Пресс-релиз. Проверено 2007-06-05.
  35. [www.solstation.com/habitable.htm Stars and Habitable Planets]. www.solstation.com. Sol Company. Проверено 5 июня 2007. [www.webcitation.org/64qfg5fue Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
  36. Wiegert, Paul A.; Holman, Matt J. (April 1997). «[adsbit.harvard.edu/cgi-bin/nph-iarticle_query?bibcode=1997AJ....113.1445W&data_type=PDF_HIGH&type=PRINTER The stability of planets in the Alpha Centauri system]». The Astronomical Journal 113 (4): 1445–1450. DOI:10.1086/118360.
  37. [exobio.ucsd.edu/Space_Sciences/zones.htm Habitable zones of stars]. NASA Specialized Center of Research and Training in Exobiology(недоступная ссылка — история). University of Southern California, San Diego. Проверено 11 мая 2007. [web.archive.org/20060901075953/exobio.ucsd.edu/Space_Sciences/zones.htm Архивировано из первоисточника 1 сентября 2006].
  38. Joshi, M. M.; Haberle, R. M.; Reynolds, R. T. (October 1997). «[web.archive.org/web/20140715001249/crack.seismo.unr.edu/ftp/ftp/pub/gillett/joshi.pdf Simulations of the Atmospheres of Synchronously Rotating Terrestrial Planets Orbiting M Dwarfs: Conditions for Atmospheric Collapse and the Implications for Habitability]». Icarus 129 (2): 450–465. DOI:10.1006/icar.1997.5793.
  39. Heath, Martin J.; Doyle, Laurance R.; Joshi, Manoj M.; Haberle, Robert M. (1999). «[www.as.utexas.edu/astronomy/education/spring02/scalo/heath.pdf Habitability of Planets Around Red Dwarf Stars]». Origins of Life and Evolution of the Biosphere 29 (4): 405–424. DOI:10.1023/A:1006596718708.
  40. Croswell, Ken [www.newscientist.com/article/mg16922754.200-red-willing-and-able.html Red, willing and able] ([www.kencroswell.com/reddwarflife.html Full reprint]). New Scientist (27 January 2001). Проверено 5 августа 2007. [www.webcitation.org/664nYSMhb Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  41. Cain, Fraser; and Gay, Pamela. [media-c02m01.libsyn.com/podcasts/c50d001e8872db18d96cd44a73adccdc/46762eec/astronomycast/AstroCast-070611.mp3 AstronomyCast episode 40: American Astronomical Society Meeting, May 2007]. Universe Today (2007). Проверено 17 июня 2007. [www.webcitation.org/664s9UU6t Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  42. University of Washington (January 13, 2003). [www.washington.edu/newsroom/news/2003archive/01-03archive/k011303a.html 'The end of the world' has already begun, UW scientists say]. Пресс-релиз. Проверено 2007-06-05.
  43. [www.astrobio.net/news/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1694 M Dwarfs: The Search for Life is On, Interview with Todd Henry]. Astrobiology Magazine (August 29, 2005). Проверено 5 августа 2007. [www.webcitation.org/664sA3rd4 Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  44. Mullen, Leslie [www.astrobio.net/news/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=139 Galactic Habitable Zones]. Astrobiology Magazine (May 18, 2001). Проверено 5 августа 2007. [www.webcitation.org/617GhU44b Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  45. Ward P., Brownlee D. [books.google.com/books?id=qz7YBLkabzAC&pg=PA26 Rare Earth: Why Complex Life is Uncommon in the Universe]. — Springer, 2000. — P. 26–29. — ISBN 0-387-95289-6.
  46. Dorminey, Bruce (July 2005). «Dark Threat». Astronomy: 40–45. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/2005Ast....33g..40D 2005Ast....33g..40D].
  47. Drake, Frank (1973). «Life on a Neutron Star» (en). Astrobiology 1 (5).
  48. Darling, David [www.daviddarling.info/encyclopedia/N/neutronstarlife.html Neutron star, life on] (англ.). The Encyclopedia of Astrobiology, Astronomy, and Spaceflight. Проверено 5 сентября 2009. [www.webcitation.org/664sAhwrK Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  49. Sagan, C.; Salpeter, E. E. (1976). «Particles, environments, and possible ecologies in the Jovian atmosphere». The Astrophysical Journal Supplement Series 32: 633–637. DOI:10.1086/190414. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/1976ApJS...32..737S 1976ApJS...32..737S].
  50. 1 2 Darling, David [www.daviddarling.info/encyclopedia/J/Jupiterlife.html Jupiter, life on]. The Encyclopedia of Astrobiology, Astronomy, and Spaceflight. Проверено 6 августа 2007. [www.webcitation.org/664sBBzPY Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  51. 1 2 Bortman, Henry [www.astrobio.net/news/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1222 Coming Soon: "Good" Jupiters]. Astrobiology Magazine (September 29, 2004). Проверено 5 августа 2007. [www.webcitation.org/65SpOlUJP Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  52. Lunine, Jonathan I. (January 30, 2001). «[www.pnas.org/content/98/3/809.full The occurrence of Jovian planets and the habitability of planetary systems]». Proceedings of the National Academy of Sciences 98 (3): 809–814. DOI:10.1073/pnas.98.3.809. PMID 11158551. Bibcode: [adsabs.harvard.edu/abs/2001PNAS...98..809L 2001PNAS...98..809L].
  53. [www.astrobio.net/news/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1720 The Living Worlds Hypothesis]. Astrobiology Magazine (September 22, 2005). Проверено 6 августа 2007. [www.webcitation.org/664sBeAiX Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
  54. Jefferys, William H. [ncse.com/rncse/25/1-2/review-privileged-planet Review of The Privileged Planet]. National Center for Science Education. Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/664sCSaHv Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Жизнепригодность планеты

Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.