Жизнин, Станислав Захарович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Станислав Захарович Жизнин

В своём рабочем кабинете
Дата рождения:

3 января 1945(1945-01-03) (79 лет)

Место рождения:

Латная, Семилукский район, Воронежская область, РСФСР, СССР

Страна:

СССР СССР
Россия Россия

Научная сфера:

экономика

Учёная степень:

доктор экономических наук

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Харьковский авиационный институт;
Дипломатическая академия МИД СССР

Известен как:

дипломат, экономист-международник

Награды и премии:

Сайт:

[cedg.info/president.shtml fo/president.shtml]

Станисла́в Заха́рович Жи́знин (род. 3 января 1945, Латная, Воронежская область)[1][2] — российский дипломат, учёный. Имеет дипломатический ранг советника первого класса. Профессор Международного института энергетической политики и дипломатии (МГИМО МИД РФ) и Российского государственного университета нефти и газа им. И. М. Губкина, где преподаёт учебный курс «Энергетическая дипломатия». Владеет английским, украинским и французским языками. Автор первого в России учебника по энергетической дипломатии[3]: в 2007 году деловой журнал «Карьера» назвал С. З. Жизнина «отцом русской энергетической дипломатии»[4]. Президент Центра энергетической дипломатии и геополитики (ЦЭД).





Образование

Карьера

Центр энергетической дипломатии и геополитики

  • Учёный возглавляет Центр энергетической дипломатии и геополитики (ЦЭД), чей авторский коллектив по заказу Минэнерго России подготовил в 1993—2002 годах (в рамках разработки «Энергетической стратегии России») ряд научно-исследовательских работ по внешней энергетической политике России и ряду проблем мировой энергетической политики.

На сайте организации указано, что она[6]:

ведёт своё начало с формирования в конце 1993 года группы экспертов МИД России, Минэнерго России, Дипломатической Академии МИД России и ряда научных центров, для подготовки концептуальных материалов для внешнеполитического раздела проекта Энергетической стратегии России. В научных кругах эта устойчивая научная группа, бессменным руководителем которой является С. З. Жизнин, получила известность под названием «артель энергетической дипломатии».
  • В 2003 году ЦЭД под руководством С. З. Жизнина провёл (по заказу Союза нефтегазопромышленников России) исследование «Ирак: посткризисный период: перспективы для российского нефтегазового бизнеса».
  • В 20042005 годах по заказу ОАО «Газпром» С. З. Жизнин и его коллектив подготовили аналитический доклад «Концептуальные материалы к политике ОАО „Газпром“ на постсоветском пространстве».

Энергетическая дипломатия

Станиславу Жизнину принадлежит авторство термина «энергетическая дипломатия»[7], который он ввёл в обиход в 1976 году[8] . Коллеги считают его «профессионалом, прошедшим школу отечественной дипломатической службы и параллельно с этим сумевшим достигнуть высочайшей научной квалификации»[9].

Учёного называют архитектором российской энергетической дипломатии[10].

В своих выступлениях профессор подчёркивает, что энергетика есть ключевой сектор любой экономики; в 2006 году он говорил[11]:

В последнее десятилетие усилилась зависимость потребителей от производителей и транзитных стран. Но, несмотря на усиливающую конкуренцию за доступ к ресурсам, мы наблюдаем усиливающуюся тягу к взаимодействию, к поиску компромиссов, балансовых интересов на мировом и региональном уровне.

Книги

  • «Как стать бизнесменом» и «Как организовать своё дело» (обе 1990) (в соавторстве с В.Крупновым)[12];
  • монография «Энергетическая дипломатия: Россия и мир на рубеже 21 века: баланс или конфликт интересов» (1999) ISBN 5-7671-0061-6;
  • «Энергетическая дипломатия» (2002), ISBN 5-9228-0089-2[13]
  • учебник «Основы энергетической дипломатии» (2003), китайское издание этого учебника под названием «Мировая политика и энергетические ресурсы» (ISBN 7-5617-4213-4) опубликовано в 2005 году в Шанхае;
  • Жизнин также соавтор ряда коллективных монографий по проблемам мировой и российской энергетики и энергетической политики.

Энергетическая дипломатия России: экономика, политика, практика

Самая известная книга Станислава Жизнина — «Энергетическая дипломатия России: экономика, политика, практика». Представляя его концептуальную работу, которую в прессе называют «библией энергодипломатии»[7] политолог и медиаидеолог Михаил Леонтьев, заметил[14]:

Россия пытается вступить в глобальный мир, используя энергетику, как основной для нас аргумент. То есть использовать её как в глобальной экономике, так и в глобальной политике.

«Независимая газета» отмечала[14]:

В книге проанализированы основные процессы в мировой и российской энергетике, дана оценка позиций России на международных… рынках. Раскрываются геополитические… основы формирования энергетической дипломатии, а также практические аспекты отношений России с ведущими субъектами энергетической политики на глобальном, региональном и страновом уровнях.

Семья

Отец — Захар Иосипович Жизнин, мать — Галина Васильевна Жизнина.

Сын — Максим Станиславович Жизнин.

См. также

Напишите отзыв о статье "Жизнин, Станислав Захарович"

Примечания

  1. [www.gubkin.ru/gallery/prof/detail.php?ID=1397&print=Y Жизнин Станислав Захарович]. РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина. Проверено 23 ноября 2015.
  2. [archive.is/Ry4dk Жизнин Станислав Захарович]. Воронежский Гид. Проверено 23 ноября 2015.
  3. [www.mgimo.ru/users/document1412.phtml Станислав Захарович Жизнин на сайте МГИМО]
  4. [www.kariera.idr.ru/?number=48 «Карьера» № 9 (105) / Сентябрь 2007]
  5. [www.disszakaz.com/catalog/strategicheskie_interesi_rossii_v_mirovoy_energetike.html Стратегические интересы России в мировой энергетике]
  6. [cedg.info/history.shtml Центр энергетической дипломатии и геополитики]
  7. 1 2 [www.ng.ru/koncep/2007-01-11/11_bible.html Библия энергетической дипломатии]
  8. [kariera.idr.ru/items/?item=1506&prn «Карьера»]
  9. [www.oilru.com/nr/158/3505/ Дипломатия с запахом нефти]
  10. [www.eurasianhome.org/xml/t/expert.xml?lang=ru&nic=expert&pid=1008 РОССИЙСКИЙ «МЮНХЕН» ДЛЯ СНГ]
  11. [www.warandpeace.ru/ru/commentaries/view/4973/ Формируется образ несчастной страны, которой не повезло с огромными запасами нефти и газа]
  12. [www.biblus.ru/Default.aspx?book=67s0a2m0a8 Минск Изд. группа «Предприниматель»]
  13. [www.booka.ru/books/150730 Энергетическая дипломатия]
  14. 1 2 [web.archive.org/web/20070422051528/www.profile.ru/items/?item=18479 Презентация книги С.Жизнина в еженедельнике «Профиль»]

Ссылки

  • [www.mgimo.ru/users/document1412.phtml Жизнин Станислав Захарович на сайте МГИМО]
  • [www.ko.ru/document_for_print.php?id=13743 Рецензия на книгу С.Жизнина «Энергетическая дипломатия России» в журнале «Компания»]
  • [web.archive.org/web/20070422051528/www.profile.ru/items/?item=18479 Презентация книги С.Жизнина в еженедельнике «Профиль»]
  • [www.rsppenergy.ru/main/content.asp?art_id=4373 В условиях однополярного мира эффективное развитие единой газотранспортной системы приобретает особое значение, рассуждают Станислав Жизнин и «Независимая газета»]
  • [www.ladoga-park.ru/a090317020148.html Энергодипломатия сегодня. Изношенность фондов предопределяет интерес к энергосбережению]
  • [www.ng.ru/printed/235472 В поисках баланса интересов]
  • [www.vz.ru/columns/2006/11/3/55688.html Алена Антонова: Светская нефть]
  • [www.ng.ru/search/?stream_id=documents&query=%E6%E8%E7%ED%E8%ED&x=0&y=0 Публикации С.Жизнина в «Независимой газете»]
  • [text.newlookmedia.ru/?p=8158 Интервью в «Московской правде» от 18 июня 2010 года]
  •  (англ.) [rt.com/Interview/2007-06-25/Interview_with_Stanislav_Zhiznin.html Интервью на Russia Today]
  •  (англ.) [www.europeanenergyreview.eu/index.php?id=529 Интервью С.Жизнина]

Отрывок, характеризующий Жизнин, Станислав Захарович

Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.