Жизнь (журнал)
| Жизнь | |
 Обложка журнала «Жизнь», 1900 г. | |
| Специализация: |
литературный, политический журнал |
|---|---|
| Периодичность: |
ежемесячный |
| Язык: | |
| Адрес редакции: | |
| Главный редактор: | |
| Издатель: |
М. С. Ермолаев |
| Страна: | |
| История издания: | |
«Жизнь» — литературно-политический журнал. Выходил с 1897 году в Санкт-Петербурге[1][2][3] сначала тремя книжками в месяц, а с марта 1899 года ежемесячно. Ответственным редактором-издателем был сначала С. В. Воейков, затем Д. М. Остафьев и М. С. Ермолаев[2]. С конца 1898 года фактическим редактором журнала был В. А. Поссе, при котором «Жизнь» стала главным органом марксизма и новых литературных сил[1][2], не чуждаясь при этом символизма и ницшеанства.
Здесь были напечатаны: произведения Горького («Фома Гордеев», «Трое», «Песня о Буревестнике» и др.), ряд повестей Вересаева, Чирикова, Федорова, Леонида Андреева, «В овраге» Чехова, стихотворения Тана, Бальмонта и др[2]. В журнале печатались А. Серафимович, Скиталец, И. А. Бунин, Н. Гарин-Михайловский, Г. А. Эйнерлинг[1].
В научно-общественном отделе появлялись статьи М. И. Туган-Барановского, П. Б. Струве, Нежданова, Ленина (под псевдонимом В. Ильин) («Капитализм в сельском хозяйстве (О книге Каутского и о статье г. Булгакова)» и «Ответ г. П. Нежданову»), П. Маслова, Каутского, Вандервельде, Зомбарта и др[2]. На страницах «Жизни» была напечатана работа К. Маркса «Заработная плата, цена и прибыль»[3].
Главным критиком журнала был Андреевич (Евг. Соловьев). «Жизнь» имела особый художественный отдел под редакцией П. Н. Ге и давала снимки с картин и портреты. Очень мало распространенный вначале, журнал с оживлением редакции быстро достиг большого успеха и имел до 15000 подписчиков.
В мае 1901 года и ответственный, и фактический редактор были арестованы, а внутренний обозреватель А. А. Никонов выслан из Санкт-Петербурга То, что «Жизнь» особенно читалась молодёжью и интеллигентными рабочими, было поставлено журналу в вину, хотя все статьи его проходили через предварительную цензуру. В июне 1901 года «Жизнь», по постановлению 4 министров, была закрыта навсегда за «вредное» направление.
Позднее «Жизнь» выходила некоторое время за границей, являясь органом русской социал-демократии[2]. За границей в Лондоне и Женеве[1] было выпущено шесть книг журнала, двенадцать номеров «Листка „Жизни“» и был издан ряд отдельных изданий «Библиотеки „Жизни“». В декабре 1902 года группа была распущена, издательство ликвидировано[3].
Напишите отзыв о статье "Жизнь (журнал)"
Примечания
Отрывок, характеризующий Жизнь (журнал)
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
