Жилы (материал)

Жи́лы — сухожилия животных, применяемые как материал в различных ремёслах. Жильные пучки коллагеновых волокон в сыром виде мягкие и молочно-белого цвета. После высыхания становятся очень твёрдыми, полупрозрачными, светло-жёлтого цвета. Жилы используют или в виде тонких волокон, или же, не разделяют на волокна, а оставляют цельным жгутом или нарезают на пластины. Жильные нитки имеют определённую прочность и сопротивление перетиранию и гниению, но всё же боятся влаги.

Технология получения ниток

Для получения жильных ниток используют очищенные и высушенные (иногда и подкопчённые) пучки спинных или ножных сухожилий оленя или другого крупного животного, а также морских млекопитающих и сухожилия из ног птиц. Их разбивают на отдельные волокна, которые используют в таком виде или скручивают для получения нужной толщины. Готовые отдельные жильные волокна неравномерные по толщине и часто плоские. Последнее позволяет делить слишком толстые нити на более тонкие. Выравнивая, их обычно пропускали через зубы, одновременно размягчая слюной. Иногда применяют и расчёсывание. Более толстые нитки получают ссучив волокна. Традиционно это производили на голом бедре, придерживая другой рукой свободный конец нити. При этом происходит как скручивание каждой из двух жилок, так и скручивание их между собой в нитку.

Использование

Первый способ

Шьют жилами чаще во влажном состоянии с помощью игл или используют высохший кончик, вставляя его в заранее проткнутое шилом отверстие. Эскимосы при этом иногда применяют воск или мыло. Быстро высыхая, нитка сохраняет полученную форму, что препятствует распусканию шва при его повреждении. Используются жильные нитки для шитья изделий из кожи и ткани, а также в различных вышивках.

До нашего времени дошло шитьё жильными нитками только со времени раннего бронзового века. Так был найден погребальный кожаный мешочек раннекарасукской культуры. Используемые жильные нитки в нём были толщиной 0,3 мм и менее. Детали сложного шва просматривались только в бинокулярную лупу. Он имел уплотнённые стежки, как у бархатного шва. Буряты для шитья обуви скручивали жильные нити с конским волосом, что усиливало сопротивляемость к гниению.

Жильные волокна используются не только для шитья, но и для получения шнуров и верёвок любой толщины. Важно было их применение в качестве тетив для луков, ловушек-самострелов и арбалетов. На северо-востоке Сибири, а также на Аляске — южными эскимосами и прибрежным атабаским племенем танайна (кенайцы) — применялись укреплённые (усиленные) луки (для охоты на морского зверя и не только), имеющие усиление из одной-двух связок жильных шнуров, примотанных к спинке лука, которое повышает силу натяжения. Сухожильные шнуры, обычно некручёные, применяли также для сшивания досок. При этом брали пучок жил, у которых оставляли один конец неразделённым на волокна, что помогало протаскивать шнур в отверстия. Народы Сибири применяли сухожильные верёвки для оленьих недоузков и поводков, а также для петель на рогах оленя-манщика. С древности повсеместно струны музыкальных инструментов чаще изготовлялись из жил. Сейчас применение таких струн резко сократилось, хотя ещё недавно они применялись очень широко, почти для всех струнных. Это же относится и к использованию их в сетках теннисных ракеток.

Второй способ

При другом способе использования жил их оставляют сплошной массой, формируя нужные формы и высушивая. Таким способом, например, делалось укрепляющее покрытие на некоторых луках. При этом жильные полосы или наклеивают на их внешнюю поверхность, как это делали индейцы юты, кроу, черноногие, сиу, [Кри (народ)|кри]], шайенны и хидатса; или вообще покрывают жильной оболочкой весь лук (в Калифорнии). На Великих равнинах из жилы бизона даже формировали наконечники стрел, которые не ломались при ударе о кости.

Современное применение

Сейчас только традиционные мастера народов Севера, Сибири и т. д. используют для шитья жильные нитки наряду, например, с капроновыми. В современных музыкальных инструментах применение простых жильных струн резко сократилось. Их используют на смычковых инструментах при исполнении аутентичной музыки. На скрипках, альтах, виолончелях и контрабасах для получения мягкого тембра сейчас, кроме простых жильных, применяют и очень дорогие жильные струны с дополнительной обмоткой из проволоки различных металлов. Иногда между ними имеется ещё и промежуточная шёлковая или синтетическая перекрёстная оплётка.

В настоящее время из толстой жилы методом прессования производят «кости» для собак.

Выпускаются синтетические «жильные» нитки, имитирующие настоящие. Они тоже плоские и делятся на более тонкие. Их используют, например, реконструкторы-индеанисты взамен настоящих, в том числе и для бисерного шитья.

Жилы (в частности, говядины) используется в пищу в некоторых азиатских кухнях. Одно китайское популярное блюдо — суан бао ню цзинь (Suan Bao Niu Jin), из жил с маринованным чесноком. Во Вьетнаме из жил готовят лапшу phở.

Литература

• Попов А. А. Плетение и ткачество у народов Сибири в XIX и первой четверти XX столетия // Сборник Музея антропологии и этнографии. — М. — Л.: Изд-во АН СССР, 1955. — Т. XVI. — С. 72—75, 80—83.

Ссылки

• [sinfonietta.com.ua/reading/gut-strings-manual Жильные струны, уход за струнами]

Отрывок, характеризующий Жилы (материал)

– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его: