Жилин, Геннадий Александрович

Геннадий Александрович Жилин
Судья Конституционного Суда Российской Федерации
18 мая 1999 — 31 августа 2016
Предшественник:	Олейник, Владимир Иванович
Рождение:	11 августа 1946(1946-08-11) (77 лет) д. Шуткино, Каргапольский район, Курганская область, РСФСР, СССР
Образование:	Свердловский юридический институт
Учёная степень:	доктор юридических наук
Учёное звание:	профессор
Награды:

Генна́дий Алекса́ндрович Жи́лин (род. 11 августа 1946) — российский юрист, судья Конституционного Суда Российской Федерации.

Биография

• Родился 11 августа 1946 года в деревне Шуткино Каргапольского района Курганской области.
• В 1962—1963 гг. учился в школе ФЗО N17 г. Челябинска.
• В 1963—1964 гг. работал электромонтёром Центрального конструкторского бюро по ободам, г. Челябинск.
• В 1964—1965 гг. работал электромонтёром Ольховского отделения «Сельхозтехника», Шадринский район Курганской области.
• В 1965 году работал линейным электромонтером Шадринских электрических сетей, Курганская область.
• В 1965—1968 гг. проходил службу в Советской Армии.
• В 1972 году окончил Свердловский юридический институт.
• В 1972—1976 гг. работал в Первоуральском городском народном суде.
• В 1976—1989 гг. — судья, затем заместитель председателя Свердловского областного суда.
• В 1989—1999 гг. — член Верховного Суда России.
• С 18 мая 1999 года — судья Конституционного Суда Российской Федерации.

Геннадий Александрович — доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского, арбитражного и административного процессуального права Российской академии правосудия. Преподаёт на юридическом факультете Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации. Владеет немецким языком.

Основная сфера научной деятельности — гражданское и арбитражное процессуальное право, в частности защита прав человека в сфере гражданской и конституционной юрисдикции. Он впервые провел комплексное исследование целевых установок гражданского судопроизводства и особенностей их оптимальной реализации, дал определение правовых категорий, характеризующих целевую направленность деятельности субъектов процесса, сформулировал процессуальные задачи и цели, раскрывающие их сущность, характер взаимодействия в процессуально-правовом механизме и соотношение целей правосудия в различных судах, осуществляющих защиту прав.

Г. А. Жилин — единственный судья Конституционного Суда России, которому за всю историю этого органа правосудия представителем одной из сторон (Президента РФ) был заявлен отвод (впрочем, ходатайство об отводе было оставлено без удовлетворения Конституционным судом).

Труды

Г. А. Жилин — автор более 60 работ, в том числе 1 монографии и 5 научно-практических пособий:

• «Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции» (2000)
• «Суд первой инстанции в гражданском процессе» (2001)
• «Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации» (2003).

Награды

• Заслуженный юрист Российской Федерации (1998).
• 27 октября 2011 года Геннадий Александрович Жилин был награждён Орденом Почёта.
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (4 июля 2016)— за большой вклад в развитие конституционного правосудия и многолетнюю плодотворную деятельность

Ссылки

• [web.archive.org/web/20111128162755/www.ksrf.ru/Info/Judges/Pages/judge.aspx?Param=7 Геннадий Александрович Жилин]

Отрывок, характеризующий Жилин, Геннадий Александрович

Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.