Жирарден, Эмиль де

Эмиль де Жирарден
фр. Émile de Girardin
Эмиль де Жирарден. Фотография Надара
Дата рождения:	21 июня 1806(1806-06-21)
Место рождения:	Париж, Франция
Дата смерти:	27 апреля 1884(1884-04-27) (77 лет)
Место смерти:	Париж, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Род деятельности:	журналист, прозаик, публицист, политик
Язык произведений:	французский

Эми́ль де Жирарде́н (фр. Émile de Girardin; 21 июня 1806, Париж — 27 апреля 1884, Париж) — французский журналист, внебрачный сын генерала графа Александра Жирардена. Был женат на известной писательнице Дельфине де Жирарден (урождённой Гэ) с 1831 года до её смерти в 1855 году.

Первые его романы («Emile», 1827, и Au hasard, 1828) имеют автобиографический характер. В 1828 году Жирарден основал Le Voleur, a в следующем году стал издавать La Mode. Задавшись мыслью увеличить спрос на периодические издания, он решил, что для этого прежде всего необходимо значительно понизить их стоимость. Первым опытом такого общедоступного издания был основанный им в 1831 году Journal des connaissances utiles, который при годовой цене в 4 франка вскоре после своего появления уже насчитывал свыше ста тридцати тысяч подписчиков; за этим последовало другое, ещё более дешевое издание Journal des Instituteurs primaires, стоившее только 1 франк 50 сантимов в год. С 1833 года Жирарден стал издавать Musée des familles, a в следующем году появился его Almanach de France, расходившийся впоследствии в количестве миллиона экземпляров.

Смелый, резкий, парадоксальный Жирарден скоро нажил себе много врагов, особенно после основания им новой политической газеты La Presse, подписная цена которой (40 франков) была вдвое дешевле всех других подобных изданий. Жирарден совершенно верно рассчитал, что при большом числе подписчиков объявления будут печататься по преимуществу в его газете и плата за них с избытком покроет дефицит от слишком низкой подписной цены. Дуэль Жирардена с известным Арманом Каррелем (22 июля 1836 года) окончилась смертью последнего.

Жирарден неоднократно избирался в палату депутатов, но не играл в ней видной роли; этому мешала изменчивость его мнений. Зато значение его как публициста было значительное. Своей консервативной газете он дал оттенок независимости, проповедуя почти полный индифферентизм к вопросу о форме правления. Сначала он был сторонником Гизо, но в конце царствования Луи-Филиппа чрезвычайно резко порицал деятельность министерства.

Предчувствуя наступление революции, Жирарден 14 февраля сложил с себя депутатские полномочия. 24 февраля он проник в Тюильри и способствовал отречению Луи-Филиппа, но вскоре после того начал издеваться над республикой и над временным правительством. В июне 1848 года он был арестован по распоряжению Кавеньяка, а издание «La presse» приостановлено. Выпущенный после одиннадцатидневного ареста на свободу Жирарден отомстил Кавеньяку, написав брошюру «Journal d’un journaliste au secret», a затем начал ожесточенную борьбу против его кандидатуры на пост президента республики, приняв сторону принца Луи-Наполеона.

Позже, как член законодательного собрания, он — противник бонапартизма. Изгнанный после переворота 2 декабря из Франции, он скоро вернулся и вновь принялся за издание «La Presse», которую вскоре вынужден был продать. В 1862 году снова принял на себя обязанности главного редактора этой газеты, но в 1866 году окончательно её покинул и стал во главе малоизвестной «Liberté», которую стал выпускать по 10 сантимов, благодаря чему она через несколько недель расходилась уже в 60 тыс. экземпляров.

Некоторое время Жирарден находился в оппозиции, резко выступая против Руэра, но в 1869 и 1870 годах он приветствовал либеральную Империю и поддерживал Оливье.

В франко-прусском конфликте Жирарден был сторонником войны, за что был назначен сенатором. Во время осады Парижа он издавал «Liberté» в Бордо, нападая на временное правительство. В 1872 году Жирарден приобрел Petit Journal, который под его редакцией стал расходиться в количестве пятисот тысяч экземпляров. В 1874 году Жирарден купил La France, из которой сделал орудие борьбы с министерством Виктора де Брольи.

Избранный в 1874 году депутатом, Жирарден оставался в палате до самой смерти, постоянно выступая защитником полной свободы печати. Число отдельно изданных Жирарденом брошюр, памфлетов, сборников статей, пьес, романов и т. д. доходит до сотни. Из них выделяются: Questions philosophiques (1852—1857); Paix et Liberté (1864), Les droits de la pensée (1864), Du droit de punir (1871).

Ссылки

• Жирарден, Эмиль // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Жирарден, Эмиль де

Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».