Житие Константина

Житие Константина (другие названия: Житие Константиново, Житие святого Константина, Житие Константина-Кирилла, Житие (святого) Кирилла, Легенда о Константине; лат. Vita Cyrilli, Vita Constantini-Cyrilli, Vita Constantini) — церковно-биографический текст о святом Константине (более известном как Кирилл Философ), написанный в IX веке на старославянском языке и сохранившийся в более поздних церковно-славянских списках.

История создания

Предполагается, что «Житие Константина» могло быть написано одним или несколькими авторами. Ими, скорее всего, являлись или Климент Охридский, или несколько учеников Кирилла Философа, писавших под руководством святого Мефодия. Текст считается одним из фундаментальных источников по истории Центральной Европы второй половины IX века. Входит в состав так называемых Моравско-паннонских легенд.

Вероятнее всего, изначально возник более краткий вариант текста жития, который был приурочен к церемонии похорон святого Кирилла Философа в Риме 21 февраля 869 года. На основе этой краткой версии примерно в 873—879 годах в Великоморавской школе был создан более полный текст. В него были добавлены выдержки из религиозных диспутов Кирилла с патриархом Иоанном о необходимости поклонения иконам, а также с последователями ислама и иудаизма о триединстве Бога.

Текст сохранился примерно в 60 полноценных рукописях XV—XVII (на церковно-славянском языке), ещё в нескольких десятках рукописей сохранились некоторые избранные части текста.

Содержание

Текст жития содержит сведения о деятельности и личности Кирилла Философа. Подробнее всего рассказывается о его детстве, его путешествии к хазарам, а также в Рим и в Венецию, его деятельности на территории Великой Моравии и его смерти. В «Житии Константина» описываются также некоторые важные богословские диспуты. По сравнению с «Житием Мефодия» в данном тексте используются более сложные стилистические приёмы, более образный язык, содержатся элементы легенды.

Литература

• Životy Konštantína-Cyrila a Metoda. In: Encyklopédia Slovenska.
• Moravsko-panónske legendy. In: KNĚZEK, Libor, ed. Encyklopédia literárnych diel. 1. vyd. Bratislava: Obzor, 1989. 858 s. ISBN 80-215-0010-7. s. 373.
• Život Konštantína a Život Metoda in: Pyramída-encyklopedický časopis moderného človeka, č. 192
• HAVLÍK, Lubomír Emil (ed.). [www.cormierop.cz/Magnae-Moraviae-Fontes-Historici.html Magnae Moraviae fontes historici] II. 1. vyd. Brno: Universita J. E. Purkyně v Brně — filosofická fakulta, 1967. s. 57 — 60.
• PIŠÚT, Milan, a kol. Dejiny slovenskej literatúry. 3. dopl. a preprac. vyd. Bratislava : Obzor, 1984. 902 s.
• ŠKOVIERA, Andrej, ed. Pramene o živote svätých Cyrila a Metoda a ich učeníkov. Bratislava: PostScriptum, 2013. 200 s. ISBN 978-80-89567-23-2.
• LUKOVINY, Ľuboš. [www.slavu.sav.sk/casopisy/slavica/2008_01/2008_1.pdf Filozofia v 9. storočí (textovo-sémantická analýza Života Konštantína)]. Slavica Slovaca, 2008, roč. 43, čís. 1, s. 11—28. ISSN 0037-6787

Ссылки

• [web.archive.org/web/20080219003702/www.proglas.sk/Konstant.htm Preklad textu do slovenčiny od J. Stanislava]
• [www.staramorava.euweb.cz/literarnediela.htm#_Toc219729949 Slovenské písomníctvo vo vzťahu k starej Morave]

Отрывок, характеризующий Житие Константина

В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.