Жихово (Середино-Будский район)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск


Село
Жихово
укр. Жихове
Страна
Украина
Область
Сумская
Район
Сельский совет
Координаты
Население
626 человек (2001)
Часовой пояс
Телефонный код
+380 5451
Почтовый индекс
41034
Автомобильный код
BM, НМ / 19
КОАТУУ
5924481301

Жихово (укр. Жихове) — село, Жиховский сельский совет, Середино-Будский район, Сумская область, Украина.

Код КОАТУУ — 5924481301. Население по переписи 2001 года составляло 626 человек [1].

Является административным центром Жиховского сельского совета, в который, кроме того, входят сёла Гутко-Ожинка, Красичка, Новая Спарта и Рудня.





Географическое положение

Село Жихово находится на левом берегу реки Свига, выше по течению на расстоянии в 6 км расположено село Луг, ниже по течению на расстоянии в 3,5 км расположено село Рудня, на противоположном берегу — село Гутко-Ожинка. На реке большая запруда.

История

По утверждению Александра Матвеевича Лазаревского, Жихово было поселено в первой половине XVII века. Во время польского правления оно входило в состав землянских владений Новгород-Северского повета и какое-то время находилось во владении Станислава Драгомира, который, по предположению А.М. Лазаревского, и был основателем Жихово. Однако подтверждений этому мы не нашли.

После освобождения Украины от поляков Станислав Драгомир добровольно уступил Жихово Черниговской епископии, находившейся на территории Спасо-Преображенского Новгород-Северского монастыря, а гетман Юрий Хмельницкий закрепил его за ней своим универсалом от 21 января 1660 года.

6 августа 1673 года архиепископ черниговский, новгородский и всего севера Лазарь Баранович разделил владения Черниговской архиепископии и выделил село Жихово Новгород-Северскому Спасо-Преображенскому монастырю, а гетман Иван Самойлович закрепил его за ним своим универсалом от 21 августа 1673 года.

Однако часть жиховских крестьян этому воспротивилась и, отказавшись подчиняться новому собственнику, записалась в казаки. В ответ на это руководство монастыря подало жалобу Ивану Самойловичу, который признал действия крестьян незаконными и 7 октября 1673 года обязал «новозаписанных казаков» отдавать монастырю «обычную повинность и надлежащее послушание». Жиховские казаки не подчинились указанному распоряжению, и гетман Мазепа 28 ноября 1688 года вынужден был издать новый универсал, которым обязал не только «новозаписанных казаков», но и тех, которые сами или их предки казацких вольностей не заработали, возвратиться в крестьянство.

Но и его требования жиховские казаки проигнорировали. Они настойчиво добивались своих прав и вынудили Ивана Скоропадского определить в 1711 году в селе Жихово и других монастырских сёлах несколько десятков казаков, «которых деды, отцы и сами они служили козацко». Считая такое решение незаконным, руководство Спасо-Преображенского монастыря отказалось от его исполнения, и «когда жиховские казаки пришли с походу полтавского, тогда чернцы новгородские в подданство их себе насильно привернули».

В ответ на это казаки подали жалобу в Малороссийскую коллегию, которая 16 апреля 1723 года признала действия монахов незаконными и перевела одну часть жиховских крестьян в казаки, а другую оставила в крестьянстве. После этого монахи начали притеснять казаков. По этой причине между ними вспыхнул конфликт, который вылился в 1730 году в масштабную потасовку. Узнав, что ямпольский сотник Оболенский «вписывает подданных монастырских до своей сотни в компут казацкий», наместник Спасо-Преображенского монастыря и иеромонах Герасим отправились по сёлам Дмитровской волости, чтобы воспрепятствовать этому. Однако когда они доехали до села Жихово, их, по словам архимандрита Нила, «постигла полная неудача. Те жиховцы, подданные монастырские, ещё не видевши в селе отца наместника и ни одного слова, злого или доброго, от него не слышавши, а уже приготовились к драке». Они начали с того, что «посланному по войта и по громаду парубку лоб разбили. Когда же после этого наместник велел взять и связать двоих из них и увезти с собою, то всё множество противников, догнавши отца наместника возле церкви с кольями и копьями, начали его и бывших при нём бить нещадно и прибили бы его на том же месте в смерть, если бы не будка крепкая защитила и кони не понесли». Но и быстрота лошадей не спасла наместника от жиховцев. «В другом месте села другие бунтовщики переняли его и били его, отца, наместника, убегающего, а потом гнались вслед за ним и на полпути ко дворцу дмитровскому настигли и мало не до смерти, як сноп молотя, прибили, и завернули с собою в село», а затем «при множестве разбойников» отправили в Ямполь к сотнику, а от него под конвоем в Глухов.

Жиховские казаки в своей жалобе к гетману Апостолу описывали конфликтную ситуацию иначе: «Чернцы новгородские, как и прежде за козацство наше смертным боем бивали, от какого некоторые и померли, и все наши пожитки разворовали, так и теперь вышеупомянутые чернцы, услышав, что, як деды и отцы наши в разных походах службу казачью его императорскому величеству отбывали, и мы похотели так же её императорскому величеству служить, напали ночью, иных повязавши казаков, били без пощады, отправили в монастырь новгородский в тюрьму, а коней, скот рогатый, овец, свиней со всем приплодом до монастыря своего отобрали».

Своими действиями монахи вынудили большинство жиховских крестьян возвратиться в их подданство. Однако не сразу. Некоторые из них ещё долго противились переходу под монастырскую власть, в связи с чем архимандрит монастыря Нил вынужден был 22 июля 1730 года жаловаться на них гетману Даниилу Апостолу: «И доныне дворов несколько жиховских осталось непокорённых, а взять их и представить суду нельзя, понеже вооруженные косами кроются днём в пуще, а в ночи, пришедши в село, возмущают смирившихся людей».

В 1733 году Жихово было отобрано у Спасо-Преображенского монастыря и по решению генерального суда передано графу Гавриилу Ивановичу Головкину в счёт возмещения ущерба в сумме 1600 руб., причинённого ему монастырским управляющим, незаконно захватившим имущество его крестьян167. Об этом 12 июня 1733 года генеральный хорунжий Николай Ханенко лично объявил жителям Жихова168. Однако после того, как виновников наказали, граф Г.И. Головкин смягчился и возвратил монастырю отобранное у него село.

По ревизии 1723 года Спасо-Преображенский монастырь владел в Жихово 19 дворами и 20 хатами, а на момент описания Новгород-Северского наместничества 1779–1781 гг. – 46 дворами, 75 хатами и 7 бездворными хатами. В указанное время в селе проживало 132 обывателя со своими семьями, которые занимались выращиванием конопли и других сельскохозяйственных культур. Коноплю они поставляли в монастырскую экономию, а из семян делали масло, которое продавали в Глухове и Новгороде-Северском.

В 1786 году на основании именного указа Екатерины ІІ от 10 апреля 1786 года «О штатах Киевской, Черниговской и Новгород-Северской епархий» Жихово было изъято у Спасо-Преображенского монастыря и передано в казённое ведомство. С указанного времени оно находилось в ведении казны, а его жители имели статус государственных крестьян и платили денежный налог государству.

В пореформенное время в селе работали 2 постоялых двора, 13 ветряных мельниц, 1 крупорушка, 1 магазин по продаже промышленных и продовольственных товаров Залмана Еселева и ряд других небольших торговых и промышленных предприятий.

Во время первой русской революции 1905 года значительных крестьянских выступлений в Жихово не было. Несмотря на это, власть содержала в селе конный отряд жандармов во главе со становым приставом.

Издавна в Жихово действовал Михайловский храм деревянной постройки, который был возведён в 1728 году. В 1768 году при нём функционировала небольшая церковно-приходская школа, в которой преподавал дьяк. К середине XIX века Михайловской храм обветшал, и в 1858 году на его месте был возведён новый кирпичный храм, который был освящён в 1859 году.

По высочайше утверждённому расписанию приходов и причтов Черниговской епархии от 17 января 1876 года, Михайловский храм входил в состав Олтаро-Рудновско-Жиховского прихода, настоятелем которого в 1879 году был священник Покровской церкви села Олтаря Василий Пиневич, а помощником настоятеля – священник Михайловской церкви села Жихово Василий Андриевский. В разное время в храме служили Василий Андриевский (? – 1863–1879 – ?), Михаил Иванович Одринский (? – 1899–1901 – ?) и другие священники.

До революции в Жихово работало несколько учебных заведений. В октябре 1860 года в селе была открыта церковно-приходская школа, в которой в 1860–1861 учебном году обучалось 27 мальчиков, в 1886 году – школа грамоты, в которой 1 января 1899 года училось 63 мальчика и 4 девочки, а в 1897 году – земская школа. Земская школа размещалась в общественном доме и содержалась за счёт средств Новгород-Северского земства в сумме 250 руб. и сельского общества в сумме 135 руб. В 1901 году в ней обучалось 44 мальчика и 6 девочек. Учительницей в школе работала Стефанида Ивановна Пустовойтова, а законоучителем священник Михаил Одринский.

Персоналии

В Жихово родился Герой Советского Союза Андрей Лаврентьевич Титенко (15.12.1918), доктор исторических наук, известный советский дипломат и руководитель партизанского движения Лука Егорович Кизя (21.02.1912 – 29.12.1974) и русский писатель, поэт и литературный критик Виктор Александрович Крещик (Зернов) (3.08.1937).

Экономика

  • Молочно-товарная ферма.
  • ООО «им. Ульянова».

Объекты социальной сферы

  • Школа.


Напишите отзыв о статье "Жихово (Середино-Будский район)"

Ссылки

  • Владимир Чухно. История населённых пунктов Украины: Середино-Будский район Сумской области, Киев, 2013

Примечания

  1. [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rdat1=09.06.2009&rf7571=30064 Сайт Верховной рады Украины.]

Напишите отзыв о статье "Жихово (Середино-Будский район)"

Ссылки

  • Владимир Чухно. История населённых пунктов Украины: Середино-Будский район Сумской области, Киев, 2013

Отрывок, характеризующий Жихово (Середино-Будский район)

– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.