Чиссано, Жоакин

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Жоакин Чиссано»)
Перейти к: навигация, поиск
Жоакин Алберту Чиссано
Joaquim Alberto Chissano<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр заморской португальской провинции Мозамбик
20 сентября 1974 года — 25 июня 1975 года
Предшественник: должность учреждена
Преемник: Насименту Мариу Фернандиш да Граса Машунгу как премьер-министр независимого Мозамбика (с 1986)
Президент Мозамбика
6 ноября 1986 года — 2 февраля 2005 года
Предшественник: Самора Машел
Преемник: Арманду Гебуза
Председатель Африканского союза
10 июля 2003 года — 6 июля 2004 года
Предшественник: Табо Мвуелва Мбеки
Преемник: Мэтью Олусегун Арему Обасанджо
 
Вероисповедание: католицизм
Рождение: 22 октября 1939(1939-10-22) (84 года)
Малехис, Газа
Партия: ФРЕЛИМО
 
Награды:
  • Орден «Эдуардо Мондлане» I степени
  • Орден «25 сентября» I степени с лентой

Жоакин Алберту Чиссано[1] (порт. Joaquim Alberto Chissano; род. 22 октября 1939 года) — второй президент Мозамбика. Согласно португальско-русской практической транскрипции более правильное написание его фамилии — Шисану.





Биография

Родился в деревне Малехис (округ Чибуто) в мозамбикской провинции Газа, обучался в начальной школе Шай-Шай административного центра провинции, затем в лицее Лоренсу-Маркиша (ныне Мапуту), с 1960 изучал в медицину в Лиссабонском университете.

Во время учёбы в Мозамбике стал членом Несам (ячейка африканцев-учеников средней школы, националистической организации, созданной Эдуарду Мондлане). В Португалии выдвинулся как один из организаторов и первый председатель Национального союза мозамбикских студентов. Чтобы избежать ареста за политическую деятельность, в 1961 г. уехал во Францию, где присоединился к движению за национальное освобождение Мозамбика.

В 1962 г. участвовал в создании ФРЕЛИМО, в 1963-м прервал учёбу, чтобы стать секретарём председателя ФРЕЛИМО Эдуарду Мондлане в Дар-эс-Саламе.

Член ЦК ФРЕЛИМО с 1963. Был назначен секретарём департамента образования ФРЕЛИМО, в 1964-м был вр.и. о. секретаря по информации и пропаганде и секретаря по обороне, когда данные лица проходили обучение за границей.

В 1964-м продолжил учёбу, в 1965-м стал преподавателем Мозамбикского института в Танзании и вновь секретарём Эдуарду Мондлане. С 1965 также секретарь новообразованного департамента безопасности ФРЕЛИМО. В 1966 прошёл курс военного обучения за границей.

На II съезде ФРЕЛИМО в 1968, проходившем на освобождённой территории в провинции Ньяса, переизбран членом ЦК. Во время кризиса в движении и после гибели Э. Мондлане в феврале 1969 — сторонник Саморы Машела. С 1969 — член политического и военного комитета ФРЕЛИМО и член исполкома.

В конце 1960-х — начале 1970-х представлял интересы ФРЕЛИМО в Европе.

В сентябре 1974 — июне 1975 — премьер-министр переходного правительства Мозамбика. После образования правительства независимого Мозамбика — министр иностранных дел и генерал-майор.

На III съезде ФРЕЛИМО (февраль 1977) переизбран членом ЦК и членом Постоянного политического комитета (позже — политбюро), секретарём ЦК по внешним связям.

На первых всеобщих выборах 1977 года избран депутатом Народной ассамблеи, позднее членом Постоянного комитета Ассамблеи.

После гибели Саморы Машела ЦК партии 3 ноября 1986 избрал Чиссано Председателем ФРЕЛИМО. 6 ноября 1986 г. он стал президентом страны.

На этом посту он придерживался прагматичного подхода к внешней и внутренней политике, добился подписания мирного соглашения, положившего конец гражданской войне в Мозамбике, провёл смену внешнеполитической ориентации страны и осуществил демонтаж однопартийной системы. Под его руководством разорённый многолетней гражданской войной Мозамбик, входивший в число беднейших стран, добился одних из самых высоких темпов экономического роста в мире.

Переизбран на пост президента в 1993 и 1999 годах на свободных выборах. В 2004-м добровольно отказался баллотироваться вновь и 2 февраля 2005 года на посту президента его сменил Арманду Эмилью Гебуза.

После ухода в отставку занимал ряд должностей в ООН, в июле 2003 — июле 2004 возглавлял Африканский Союз.

В марте 2012 года Жоакин Чиссано был назначен сопредседателем (вместе с экс-президентом Финляндии Тарьей Халонен) рабочей группы Организации Объединённых Наций по вопросам народонаселения. Проблемы, которыми будет заниматься эта рабочая группа, включают в себя сексуальное здоровье населения, а также здоровье женщин во время беременности и родов[2].

Интересные факты

Женат с 1969 года на Марселине Рафаэл. У супругов два сына и две дочери.

В 1992 году Жоакин Чиссано изучает технику трансцендентальной медитации. Два года спустя он вводит медитативную практику в школах армии и полиции: 16 000 солдат и 30 000 гражданских лиц изучают передовую технику йогических полетов. Чиссано заявляет: «Сначала я занимался трансцендентальной медитацией для себя, затем я её ввел в своей семье, привлек министров, высокопоставленных лиц и армию. Это привело к политическому миру и природному равновесию в стране»[3].

См. также

Напишите отзыв о статье "Чиссано, Жоакин"

Примечания

  1. [tass.ru/politika/1427617 Лавров обсудил с посланником Африканского союза проблему террористической угрозы в Африке] // ТАСС, 8 сентября 2014.
  2. [yle.fi/novosti/novosti/article3338047.html Экс-президент Халонен будет заниматься вопросами сексуального здоровья во главе рабочей группы ООН] // Сайт телерадиокомпании Yleisradio Oy. Служба новостей Yle. — 16 марта 2012. (Проверено 19 марта 2012)
  3. [www.guardian.co.uk/world/2001/sep/22/jamesastill Meditation is path to peace, Mozambique leader says], The Guardian, 22 septembre 2001.

Ссылки

  • Демурин М. Настольный календарь 1989. — Издательство политической литературы. — С. 149.

Отрывок, характеризующий Чиссано, Жоакин

Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.