Жоаллан, Поль-Жюль

Поль-Жюль Жоаллан
фр. Paul-Jules Joalland
Дата рождения	8 сентября 1870(1870-09-08)
Место рождения	остров Гваделупа
Дата смерти	27 сентября 1940(1940-09-27) (70 лет)
Место смерти	Лорьян
Звание	бригадный генерал

Поль-Жюль Жоаллан (фр. Paul-Jules Joalland, 8 сентября 1870 — 27 сентября 1940) — французский военный, участник колониальных войн в Африке.

Поль-Жюль Жоаллан родился в 1870 году на Гваделупе в семье капитана Artillerie de marine. Учился в Лорьяне в лицее Дюпюи-де-Лом, после окончания которого выбрал военную карьеру. В 1889 году отправился в Индокитай с 1-м полком колониальной артиллерии. В 1893 году поступил в пехотное училище в Версале, по окончании которого в 1894 году получил звание 2-го лейтенанта. После гарнизонной службы в Лорьяне получил назначение во Французский Судан, где в 1896 году получил звание лейтенанта. С 1897 года участвовал в боевых действиях против королевств Моси, во время которых познакомился с капитаном Вуле.

В 1898 году Вуле организовал экспедицию к озеру Чад, в состав которой вошёл и Жоаллан. Во время движения экспедиции производились грабежи и массовые убийства местного населения, в результате чего во Франции приняли решение сместить Поля Вуле с поста главы экспедиции и отозвать его во Францию для суда. Однако Вуле застрелил доставившего этот приказ подполковника Клобба и попытался взбунтовать солдат, но был застрелен. Вставший вместо него во главе экспедиции лейтенант Марк Палье захватил город Зиндер, и там среди участников экспедиции произошёл раскол. Палье с половиной сил был вынужден вернуться во Французский Судан, а произведённый в капитаны Жоаллан принял на себя командование оставшимися силами.

3 октября 1899 года французские офицеры покинули Зиндер, взяв с собой 170 стрелков и артиллерийское орудие; 100 стрелков под командованием сержанта Бутеля остались ждать двигавшуюся с севера экспедицию Фуро-Лами, которая прибыла в ноябре. 23 октября колонна Жоаллана достигла озера Чад и, обойдя его с юга, встали лагерем на восточном берегу. В начале 1900 года к ним присоединилась обошедшая озеро Чад с севера экспедиция Лами. В апреле 1900 года объединённые французские силы захватили Куссери, а 21 апреля к ним присоединилась экспедиция Жантиля, пришедшая из бассейна реки Конго. На следующий день состоялась битва при Куссери, в ходе которой объединённые французские силы под общим командованием Лами разгромили войско местного правителя Рабих аз-Зубайра и убили его самого. Империя Рабиха пала, а в сентябре французским правительством была образована Военная территория Чад.

После этого Жоаллан вернулся в Зиндер, а 11 октября отбыл во Францию. 13 марта 1901 года он прибыл в Марсель, и вскоре за свои успехи в Африке был произведён в кавалеры Ордена Почётного легиона. Затем он служил в Кохинхине (1902—1903) и Тонкине (1905—1907).

Во время Первой мировой войны как артиллерийский офицер принимал участие в боевых действиях на Западном фронте, в 1915 году был произведён в подполковники, а к концу войны стал полковником.

После войны Жоаллан вновь отправился в колонии и стал командующим артиллерией на Мадагаскаре. С 1922 году он стал командующим базирующегося в Лорьяне 1-го полка колониальной артиллерии, в 1925 году вновь был отправлен во Французскую Западную Африку. 24 ноября 1929 года ушёл в отставку, получив звание бригадного генерала.

Погиб на своей вилле 27 сентября 1940 года, когда оккупированный немцами Лорьян подвергся первой бомбардировке британской авиацией.

Отрывок, характеризующий Жоаллан, Поль-Жюль

Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.