Дю Белле, Жоашен

Жоашен Дю Белле

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Жоашен дю Белле, Иоахим дю Беллэ (фр. Joachim Du Bellay; 1522 (1525 — по другим данным), замок Тюрмельер вблизи Лире, Анжу — 1 января 1560, Париж) — один из выдающихся французских поэтов XVI века, член поэтической группировки «Плеяда» и ближайший друг её руководителя Ронсара.

Биография

Родился в дворянской семье, рано потерял родителей и занимался самообразованием. Затем слушал лекции в университете Пуатье.

Принадлежал к католическому духовенству и занимал очень высокие посты. После встречи с Ронсаром (1547 год) отказался от церковной карьеры и всецело отдался поэзии. В 1547-49 гг. учится вместе с Ронсаром и Ж. А. де Баифом дю Белле в коллеже Кокре. Активно занимается поэзией.

В апреле 1553 года получает место секретаря у своего двоюродного брата — кардинала Жана дю Белле, назначенного послом в Риме, и вместе с ним уезжает в Италию, где остается до августа 1557 года. После возвращения опубликовал в 1558 году сразу несколько сборников.

Умер в 1560 году, похоронен в часовне Собора Парижской Богоматери.

Творчество

Дю Белле много способствовал обогащению французского литературного языка и созданию таких новых жанров, как ода, элегия, эпопея. Ему принадлежит также первая по времени французская сатира против придворных поэтов «Придворный поэт».

Как поэт Дю Белле подражал Петрарке, главные темы своего сборника «Олива» («L’Olive») он заимствовал у итальянских поэтов. Сам Дю Белле долго жил в Италии и написал там лучшую свою поэму «Antiquités de Rome» и стихи «Les Regrets», особенно характерные для его интимной лирики. В 1552 году опубликовал перевод 4-й книги «Энеиды» (перевод 6-й был издан посмертно в 1560). После 1553 года Дю Белле, порвав с петраркизмом, переходит к реалистической лирике.

«Защита и прославление французского языка»

В 1549 году написал трактат «Защита и прославление французского языка», который был впоследствии пополнен фрагментами из предисловия к сборнику «Олива». В этом трактате были развиты основные теоретические положения новой группы писателей. Хотя основные эстетические принципы этого направления и приписываются Ронсару, но Дю Белле считается главным полемистом «Плеяды», одним из реформаторов французского языка и поэзии. Во многом ему следовал его друг Жан Тайль.

Дю Белле — враг слащаво-любовного рифмоплетства придворных поэтов. В полемической части «Защиты» он объявляет войну всей средневековой поэзии, нападая на слепых подражателей античным поэтам, злоупотребляющих латынью. Он высказывается за серьёзное изучение образцов классической литературы и приближение французской поэзии к простоте народного творчества. Но эти тенденции к «народности» не получили развития вследствие придворно-аристократического характера творчества «Плеяды». Основным стимулом стали книжные, главным образом итальянские влияния. Это влияние и сказалось в сильной степени на трактате Дю Белле. Существует даже указание на заимствование всей полемической части «Защиты» из итальянского источника.

Творчество Дю Белле как поэта зачастую находится в полном противоречии с его теориями. Приверженец «объективной» поэзии, он наиболее субъективный поэт всей группы; восставая против латыни и подражательства, он оставил два тома латинских стихов и много подражал иностранным образцам. Эти противоречия, впрочем, свойственны всей «Плеяде» в целом.

Библиография

• «Олива» (L’Olive, Recueil de poesies, 1549), сборник стихов — несколько од и 50 сонетов
• «Защита и прославление французского языка» (La défense et l’illustration de la langue françoise), трактат
• «Лирические стихи» (Vers lyriques), сборник од.
• «Речи» (Discours), 1556-59
• Divers poèmes; Les amours.
• «Сожаления» (Regrets), сборник
• «Древности Рима» (Antiquités), сборник
• «Сельские игры» (Divers jeux rustiques), сборник
• «Поэмата» (Poemata) сборник стихотворений на латинском языке
• «Придворный поэт» (Pote courtisan), 1559, сатира

Ссылки

Произведения

• [vvl00.narod.ru/vl-021.htm Жоашен дю Белле] в переводах Вильгельма Левика
• [lib.ru/POEZIQ/DUBELLE/dubelle.txt Сонеты]
• [www.poezia.ru/article.php?sid=45625 Жоашен дю Белле. Песня веяльщика зерна и «Всё лучшее…»]

О поэте

• Дюбелле, Иоахим // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.durov.com/literature3/vipper-90b.htm Ю.Виппер. Дю Белле и пути развития французской поэзии // Виппер Ю. Б. Творческие судьбы и история. (О западноевропейских литературах XVI — первой половины XIX века). — М., 1990. — С. 36-58]
• [lit.1september.ru/2000/12/no12_1.htm Плеяда: первая школа национальной поэзии]
• [feb-web.ru/feb/ivl/vl3/vl3-2552.htm Михайлов А. Д. Поэзия Плеяды // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. — На титл. л. изд.: История всемирной литературы: в 9 т. Т. 3. — 1985. — С. 255—263. ]

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.

Литература

• Дю Белле. Сонеты. 1992. В книгу вошли сонеты французского поэта Жоашена Дю Белле из сборников «Олива», «Древности Рима», «Сновидения», «Жалобы». Вольный перевод С. Я. Бронина.
• Дю Белле Ж., Ронсар П. Стихи (пер. В. Левика). — М.: Худ. лит., 1969.
• Дю Белле Ж. Защита и прославление французского языка // Эстетика Ренессанса / Сост. В. П. Шестакова. — М.: Наука, 1981. Т. 2.

Отрывок, характеризующий Дю Белле, Жоашен

В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?