Жомини, Генрих

Генрих Вениаминович Жомини́
фр. Antoine-Henri Jomini
Портрет Г.В.Жомини мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	6 марта 1779(1779-03-06)
Место рождения	Пайерне (Швейцария)
Дата смерти	24 марта 1869(1869-03-24) (90 лет)
Место смерти	Пасси (Франция)
Принадлежность	Франция Франция, Российская империя Российская империя
Звание	генерал от инфантерии
Награды и премии	Иностранные: Знак отличия «за XXV лет беспорочной службы» Знак отличия «за XV лет беспорочной службы»

Барон Генрих Жомини, Антуан-Анри Жомини́ (фр. Antoine-Henri Jomini; 6 марта 1779 — 24 марта 1869) — французский и русский военный писатель, французский бригадный генерал, российский генерал от инфантерии (1826). Оставил мемуары по истории наполеоновских войн. Отец дипломата Александра Жомини.

Биография

Генрих Вениаминович Жомини родился в семье мелкого чиновника в швейцарском городке Пайерне, Вениамина Жомини (1746—-1818). Трудовую жизнь начал клерком в банке, в Париже.

Во время революционных войн стал командиром батальона к 1801 году, в мирное время вернулся в коммерцию.

Занимаясь потом в одной из парижских коммерческих контор, Жомини изучил военные науки и издал в 1804 году известное в его время сочинение «Traité des grandes opérations militaires», содержавшего сравнительное исследование кампаний Фридриха Великого и генерала Бонапарта.

В 1804 году Жомини вступил волонтёром в ряды французской армии. Наполеон, прочитав труд Жомини, произвел его в 1805 году в полковники. В 1806 году Жомини издал сочинение «Mémoire sur la probabilité de la guerre de Prusse», где изложил взгляды на войну с Пруссией. Наполеон взял талантливого автора в свой штаб.

За кампанию 1806—1807 годов Жомини был награждён баронским титулом, а в 1808 году отправился с маршалом Неем в Испанию в качестве его начальника штаба, но вскоре был удален оттуда по наветам недоброжелателей, успевших восстановить против него маршала. Наполеон поручил ему написать историю итальянских походов 1796—1800 годов, перед тем присвоив ему звание бригадного генерала.

В Русскую кампанию 1812 года Жомини не участвовал в боевых действиях, он занимал должность губернатора Вильны, потом — Смоленска. Благодаря собранным им сведениям о местности переправа отступавшей французской армии через реку Березину прошла сравнительно удачно.

В кампанию 1813 года Жомини, снова являясь начальником штаба при Нее, внёс большой вклад в победу при Бауцене; но не был произведён в дивизионные генералы из-за недоброжелательства Бертье. Оскорблённый этим, Жомини в день истечения перемирия перешел в стан антифранцузской коалиции.

Принятый на службу императором Александром I с чином генерал-лейтенанта и званием генерал-адъютанта, Жомини получил в командование дивизию. Сохраняя в тайне операционный план французов, который ему был известен, Жомини своими советами удерживал союзников от слишком рискованных предприятий. Но чересчур осторожные советы начали казаться союзникам подозрительными, и тогда Жомини покинул союзные войска и поселился в Веймаре.

В 1815 г., в свите Александра I, Жомини въехал в Париж, участвовал во всех конгрессах того времени и, когда его прежнему командиру, маршалу Нею, угрожала смертная казнь, Жомини приложил все старания, чтобы его спасти, но тщетно.

В 1822 г. Жомини поселился в России и при императоре Николае Жомини участвовал в разработке военных проектов, в частности, проекта об учреждении высшего военно-учебного заведения для получения образования офицерами Генерального штаба (позже — Николаевская Академия Генерального штаба).

Жомини принял участие в войне 1828 г. России с Турцией, сопровождая императора в походе, и получил за это орден святого Александра Невского.

В 1837 году Жомини был назначен преподавателем стратегии к наследнику цесаревичу. Для этой цели им было написано «Précis de l’art de la guerre».

Достигнув престарелого возраста, Жомини вышел в отставку и удалился в Брюссель, но во время Крымской войны, по просьбе Николая I, вновь вернулся в Россию, принимал участие в военных совещаниях и только в 1855 г. окончательно покинул Россию.

Интересно, что в Военной галерее Зимнего дворца имеется портрет Жомини, хотя сам он был во время кампании 1812 года на противоположной стороне, на службе в армии Наполеона.

Взгляды на военное искусство

В сочинении "Tableau analytique des principales combinaisons de la guerre ou précis de l’art de la guerre" собран ряд мыслей Жомини о различных предметах, относящихся к военному искусству. Относительно теории стратегии Жомини признает существование извечных основных принципов военного искусства, применение которых всегда сопровождалось успехом, а отступление от них влекло неудачу.

Жомини утверждает, что основное правило для всех вообще военнных действий состоит: во-первых, в сосредоточении по возможностисти наибольших сил на решительном пункте театра войны, либо поля сражения; во-вторых, в употреблении этих сил искуснейшим образом.

Приступая к изложению мыслей "О предметах действий", Жомини сравнивает сперва действия наступательные с оборонительными. Признавая вполне опасность, которой подвергается армия, производящая нашествие на слишком большом пространстве, Жомини, при всём том, отдает преимущество наступательной войне, "ибо она доставляет упреждение в действиях" (initiative des mouvements), а это способствует сосредоточению сил на решительном пункте. Оборонительная война, по мнению Жомини, тогда только может быть целесообразна, когда, не ограничиваясь пассивною обороною, сопровождается от времени до времени переходом к наступлению (défensive-offensive). Вообще же верх искусства полководдца заключается, по словам Жомини, в том, чтобы "переходить вовремя от наступления к обороне и наоборот".

"Предметом действий" должен быть один из решительных пунктов театра войны; а потому для выбора его необходимо раньше определить решительные пункты. Такие пункты могут быть двух родов: географические и маневренные. Географическим решительным пунктом Жомини считает: 1) пункт, находящийся на соединении нескольких долин и многих сообщений, как например, Лейпциг; 2) течение реки, ряд крепостей, либо цепь значительных гор, как например, долина Дуная. Маневренные же решительные пункты он определяет относительным расположением сил обеих сторон: обычно решительный пункт — это тот из флангов противника, действуя на который, можно отрезать армию от базы и подкреплений, либо прижать ее к какой-либо важной естественной преграде; но если неприятельская армия слишком растянута, то решительный пункт будет находиться в центре, так как в этом случае является возможным разобщить силы противника и полностью их уничтожить.

Все свои основные принципы ведения войны Жомини вывел из рассмотрения и сличения действий Фридриха II и Наполеона I: из рассмотрения действий первого он извлек мысль о выгоде внутренних линий, а в действиях второго видел постоянное стремление упреждать противника в наступлении и действовать сосредоточенными силами, устремляя их на решительные пункты театра войны. Сопоставляя действия обоих этих полководцев, он подметил в них то сходство, что оба они искали решительного боя; но Фридрих, следуя системе внутренних линий, разделял свои силы, а Наполеон действовал силами совокупными, и Жомини пришел к выводу, что следует устремляться сосредоточенными силами на решительные пункты театра войны; в тех же случаях, когда это невозможно, предпочитать внутренние линии наружным.

Стратегические взгляды Жомини оказали важное влияние на образ мыслей военных и развитие стратегии как науки. Недостатки же сочинений Жомини состоят в том, что в них упущены из виду многие факторы, часто оказывающие первостепенное влияние на успех войны, как например, важность охранения сообщений и действия на сообщения противника, местность театра войны и пр.

Избранная библиография

• Histoire critique et militaire des guerres de la Révolution, de 1792 à 1801
• Vie politique et militaire de Napoléon, racontée par lui-même au tribunal de César, d’Alexandre et de Frédéric (1827)
• Tableau analytique des principales combinaisons de la guerre et de leurs rapports avec la politique des Etats (издание 1837);
• Observations sur l’histoire militaire et sur les écrivains militaires depuis Louis XIV jusqu'à nos jours
• Observations sur la campagne de 1828, par un officier d'état-major russe.

Награды

Д.В.Давыдов
Песня старого гусара
(отрывок)

Где друзья минувших лет,
Где гусары коренные,
Председатели бесед,
Собутыльники седые?
…

Говорят умней они...
Но что слышим от любова?
Жомини да Жомини!
А об водке - ни полслова!

1817

• Орден Святой Анны 1-й ст. (08.10.1813);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (29.05.1817);
• Орден Святого Александра Невского (30.09.1828);
• Табакерка с портретом Государя Императора (1829);
• Бриллиантовые знаки к Ордену Святого Александра Невского (1839);
• Знак отличия за XXV лет беспорочной службы (1843);
• Орден Святого Георгия 4-й ст. за 25 лет службы (1854);
• Табакерка с портретом Государя Императора (1855);
• Орден Святого Андрея Первозванного (25.05.1867).

Иностранные:

• французский Орден Святого Людовика, большой крест (1841);
• баварский Военный орден Максимилиана Иосифа (1841).

Литература

• Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000000333/view#page=282 Генерал Жомини] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1869. — Т. 1, № 18. — С. 278.
• Рябов А. Н. Династия Жомини на службе России. — Нижний Новгород, Саранск. Типография «Красный Октябрь», 2015. — 200 с.
• Вовси Э. М. Швейцарец для французов, француз для русских: военная и писательская деятельность Антуана-Анри барона де Жомини в 1805—1812 гг. ([annuaire-fr.narod.ru/bibliotheque/VovsiJomini3articles.html Электронная публикация])
• Жомини, Генрих // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• H. З. Жомини, Антон-Генрих Вениаминович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Список генералам по старшинству. СПб 1869 г.
• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_j09.htmll Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 396.

Ссылки

• Жомини, Генрих, барон // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• Жомини, Генрих, [dlib.rsl.ru/viewer/01003542067#page2 Аналитический обзор главных соображений военного искусства и об отношениях оных с политикой государств. СПб., 1833] на сайте Российской государственной библиотеки
• Жомини, Генрих, [new.runivers.ru/lib/book4292/42944/ Атлас чертежам к науке о больших военных действиях] на сайте «Руниверс»
• Жомини, Генрих, [new.runivers.ru/lib/book3353/ Краткое начертание военного искусства или новый аналитический обзор главных соображений стратегии, высшей тактики и военной политики] на сайте «Руниверс»
• [www.memoirs.ru/rarhtml/Str_Nab_1822.htm Observations strategiques sur Quelques uns des principes presentes dans le traite des grandes operations militares du general Jomini. Par un officier russe. — Krzemieniec, 1822. — 35 p.]
• Жомини, Генрих, [kab93.hop.ru сайт на русском языке, книга Жомини «Политическая и военная жизнь Наполеона», посвящена военным кампаниям Наполеона до 1812 года, оригинальное название «Vie politique et militaire de Napoléon, racontée par lui-même au tribunal de César, d’Alexandre et de Frédéric» (1827)]

Отрывок, характеризующий Жомини, Генрих

Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.