Жоржиньо

Жоржиньо
Общая информация
Полное имя	Жорже де Аморим Оливейра Кампос
Родился	17 августа 1964(1964-08-17) (59 лет) Рио-де-Жанейро, Бразилия
Гражданство	Бразилия
Рост	175 см
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	Васко да Гама
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
1978—1983	Америка (Рио-де-Жанейро)
1984	Фламенго
Клубная карьера*
1983—1984	Америка (Рио-де-Жанейро)	20 (0)
1984—1989	Фламенго	246 (8)
1989—1992	Байер 04	87 (9)
1993—1995	Бавария	77 (6)
1995—1998	Касима Антлерс	103 (17)
1999	Сан-Паулу	55 (2)
2000—2001	Васко да Гама	72 (2)
2001	Флуминенсе	2 (0)
Национальная сборная**
1987—1995	Бразилия	68 (4)
Тренерская карьера
2005—2006	Америка (Рио-де-Жанейро)
2006	Флуминенсе	и.о.
2006—2010	Бразилия	ассистент
2008	Бразилия (олимп.)	ассистент
2010	Гояс
2011	Фигейренсе
2012	Касима Антлерс
2013	Фламенго
2013	Понте-Прета
2014	Аль-Васл
2015—н. в.	Васко да Гама
Международные медали
Олимпийские игры
Серебро	Сеул 1988	футбол
Чемпионаты мира
Золото	США 1994
Панамериканские игры
Бронза	Каракас 1983	футбол
Кубок Америки
Серебро	Уругвай 1995
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Жо́рже де Амори́м Оливе́йра Ка́мпос (порт. Jorge de Amorim Oliveira Campos;17 августа 1964 года, Рио-де-Жанейро), более известный как Жоржи́ньо (порт. Jorginho) — бразильский футболист и футбольный тренер. Выступал на позиции правого защитника, чемпион мира 1994 года. В настоящее время — главный тренер бразильского клуба «Васко да Гама».

Карьера

Игровая

Жоржиньо — воспитанник клуба «Америка», где он до 13 лет играл на позиции центрального защитника, а затем, из-за слишком невысокого роста, стал играть на фланге обороны. За основной состав «Америки» он выступал с 1983 по 1984 год. После победы в чемпионате мира среди юниоров, на Жоржиньо обратили внимание гранды бразильского футбола, «Васко да Гама» и «Фламенго», куда и перешёл Жоржиньо.

Он перешёл во «Фламенго», заменив Леандро, который из-за проблем с коленями был вынужден играть в центре обороны. Его дебютной игрой стал матч 15 июля 1984 года против «Ботафого», в котором «Фла» победил 1:0. Жоржиньо выступал за «Фламенго» на протяжении 5 лет и помог клубу выиграть чемпионат штата Рио-де-Жанейро и чемпионат Бразилии. Всего за Фламенго Жоржиньо провёл 246 матчей и забил 8 голов

В 1989 году Жоржиньо уехал в немецкий клуб «Байер-04». Эта команда играла по схеме 5-3-2 или 3-5-2, с двумя крайними защитниками, который закрывали всю «бровку» поля. Благодаря этой тактике, Жоржиньо смог раскрыться и в наступательных действиях, часто ассистируя партнёрам и забивая. В 1993 году Жоржиньо перешёл в «Баварию», где за 2 сезона забил 6 голов, а также стал чемпионом Германии и обладателем Кубка УЕФА. Однако, если первый сезон в клубе вышел для Жоржиньо удачным, то во втором он провёл лишь 10 игр: его «вытеснил» из состава Маркус Баббель.

В 1995 году Жординьо уехал в Японию, перейдя, по приглашению бывшего партнёра по «Фламенго», Зико, в клуб «Касима Антлерс». Там Жоржиньо провёл 4 года, выиграл два чемпионата Японии, Кубок Японии и один раз был признан лучшим игроком чемпионата. В 1999 году Жоржиньо вернулся в Бразилию. Там он выступал за клубы «Сан-Паулу», «Васко да Гама» и «Флуминенсе», где завершил карьеру в 2001 году.

Тренерская

Тренерскую карьеру Жоржиньо начал в 2005 году в «Америке», где начинал свою карьеру. Он провёл с командой 14 матчей и был уволен, после серии неудачных матчей. 31 июля 2006 года Жоржиньо был назначен помощником Дунги в сборной Бразилии. Также в течение 50-ти дней, двух играх, со Швецией и Северной Ирландией, Жоржиньо самостоятельно тренировал сборную.

Достижения

Командные

• Чемпион мира среди юниоров: 1983
• Чемпион штата Рио-де-Жанейро: 1986
• Чемпион Бразилии: 1987 (Копа Униан)
• Обладатель Кубка Америки: 1989
• Чемпион мира: 1994
• Обладатель Кубка Стэнли Роуза: 1995
• Чемпион Германии: 1993/94
• Чемпион Японии: 1996, 1998
• Обладатель Кубка Японии: 1997
• Обладатель Кубка Джей-лиги: 1997
• Обладатель Кубка Меркосул: 2000
• Обладатель Кубка Жоао Авеланжа: 2000

Личные

• Самый ценный игрок Джей-лиги: 1996

Тренерские

• Обладатель Кубка Джей-лиги: 2012
• Чемпион штата Рио-де-Жанейро: 2016

Ссылки

• [torcida.com.ru/stars/jorginho/ Профиль на torcida.com.ru]
• [www.cbf.com.br/ca2/122j.html Профиль на cbf.com.br]
• [en.sambafoot.com/players/399_Jorginho.html Профиль на СамбаФут]
• [terceirotempo.ig.com.br/quefimlevou_interna.php?id=2035&sessao=f Профиль на terceirotempo.ig.com.br]

Отрывок, характеризующий Жоржиньо

Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.